7205 года, февраля 13 день в субботу на сырной неделе у Красного села на пруде сделан был город Азов, башни и ворота и каланчи нарядные и потехи219 Со слов: потехи кончая: Белова. — поперек текста карандашем написано: не идет. были изрядные, а Государь Петр Алексеевич изволил тешиться.220 Два брата, Раман и Иван Михаилович Посошковы, крестьяне села Покровского, были в этот день в Москве и, отслушав вечерню в Московском Андреевском монастыре, возвращались к стрельцу своему знакомцу Власу Понкратову Белову, у Пимена в Воротниках. Посошковы вели торговое дело кожами. Белов занимался тем же; a, наезжая в Москву, Посошковы становились на дворе Белова. 2 — По улице много брело и валялось пьяных и за церковью Пимена слышались крики толпы, бившейся на кулачки, а с Красного села, где веселился Царь, то и дело трещала пальба ружейная.

Рано утром в воскресенье зазвонили во всех Московских соборах, церквах и монастырях к ранней обедни, a потеха на Красном Пруде еще не отошла, все еще там палили из пушек и ружей.

В Тверскую Тверской заставу на неболыпих на дужках санках, на чалом сытом мерине въехали два мужика из села Покровского. Мужики эти были два брата Посошковы, Раман и Иван. Они ехали в Москву к хлебоедцу и знакомцу давному, отцу Авраамию, строителю Андреевского монастыря.

Посошковы работали на монастырь столярную работу и ехали свести счеты и получить деньги.222 Не зачеркнуто: что Караульные на заставе были стрельцы.... полка. Десятской знал Посошковых и поздоровкался с братьями.

— Здорово живете, Елистрат. Да вот дельцо есть до Отца игумна Андреевского. —

— Как делов не быть.

— Да на денек нынче...223 Против слов: — Да на денек, нынче... на полях написано: Звонили во все колокола.

— А это чтож палят? — спросил Иван, прислушиваясь к раскатам пальбы.

— У Царя гулянье. Азов празднуют.

— Так, — сказал Иван и посмотрел на брата.

Меньшой Иван был мужик невысокий, кремнястой, сухой, рыжеватый, с маленькой бородкой и весь конопатый. Старший Роман был повыше, с длинным носом и длинной бородой. Роман, как глядел на ворота, так и не спустил глаз и ничего не сказал. —

— Так, так, — гуляет. А нынче дни прощеные. Приведет ли Бог вернуться. Прости Христа ради, дядя Елистрат.

— Бог простит. Простите и нас грешных.

Роман медленно приподнял высокую шапку, поклонился Елистрату, потом перекрестился, надел [шапку] и тронул лошадь по раскисшей от оттепели в проезде дороге.