В то время, как он стучался, Марьяна встала с кровати, легкими шагами подошла к сеням и, положив одну руку на замок двери, а другую на высоко поднимающуюся грудь, придерживая расстегнутую ожерелку, остановилась в нерешительности. Когда шаги его удалились, она вздохнула, вернулась на постель, где еще долго сидела в раздумьи, глядя в освещенную луною щель ставня на дверь, в которую он скрылся, потом решительным движением бросилась на подушку и тотчас же заснула тем крепким, безмятежным сном, которым спят только дети и люди, проводящие жизнь свою в тяжелой работе.

Губков был молод, богат, влюблен и обладал наружностью красивою и благородною. Кроме того он был предприимчив и умел находить язык любви для каждого сословия, поэтому трудно предположить, чтобы все эти достоинства не имели влияния на женщину умную, страстную и с детства приученную к грубому полу-восточному обращению казаков. Марьяна любила Губкова той понятной земной любовью, которая состоит в желании всегда видеть предмета своей любви и принадлежать ему. Боже мой! Какого мнения будут обо мне все писатели, изощрявшиеся столько времени разбирать различные оттенки любви, когда я скажу, что не понимаю другого рода любви, который мне даже кажется единственным, ежели не самым возвышенным и поэтическим. то по крайней мере самым честным и откровенным. Марьяна любила со всей искренностью и силой женщины простой, доброй и трудолюбивой.

Только две равносильные причины удерживали ее: страх греха — староверке любить православного — и постоянные труд и усталость, не допускавшие искушения до её неиспорченного, хотя и пылкого сердца.

Глава 3-я. Встреча.40 Трудно допустить, чтобы Толстой мог тут думать о Елизавете Ксаверьевне Воронцовой (1792—1880) — жене наместника, уже по ее возрасту; вероятно перед ним вставал образ жены сына наместника, той самой Марьи Васильевны, которую он позднее показал нам в «Хаджи-Мурате».

Было около полдня, когда все остававшееся народонаселение в станице — старики, неслужащие льготные казаки, бабы, девки, дети — высыпало на поляну, чтобы встретить за оградой похожих — сотни возвращавшихся из похода мужей, отцов, детей, братьев.

Все собрались, как на радость, а в душе каждого болезненно боролась надежда со страхом.

Не раз прислушивались они во время похода к дальним орудейным выстрелам зa Тереком и не раз мысль о том, на чью долю выпадет нынче жребий несчастья? заставляла сжиматься каждое сердце.

С правой стороны яркозеленого луга, перерезанного дорогой, по которой ждали казаков, расстилалась гладкая степь, заканчивающаяся бурунами (песчаными буграми ногайского кочевья), с левой стороны зеленели низкие, только что одевшиеся виноградные сады, над которыми кое-где возвышались резко выдающиеся на прозрачно-голубом небе группы высоких, стройных тополей и раскидистых фруктовых деревьев. За садами местами виднелась серебристая полоса Терека и покрытый сплошным лесом первый уступ Чеченских гор. —

Весеннее солнце, стоявшее высоко на чистой лазури неба, светило ярко и согревало свежия испарения оживавшей земли носившиеся в воздухе. Воздух, в котором весело вились хохлатые жаворонки и медленно поводя хвостом плавали черные орлы и коршуны, был совершенно неподвижен и до того прозрачен, что очертания лесистых гор были видны с поразительной ясностью, хотя находились на таком расстоянии, что огромные деревья казались мелкими кустами. —

Старые казачки, поставив около себя кувшины с чихирем и узелки с рыбой и лепешками, которые они принесли с тем, чтобы с хлебом солью встретить похожих, расположившись на траве, разговаривали между собой. Молодые бабы и девки в лучших канаусовых бешметах, в ярко-цветных рубашках и головных платках, которыми до самых глаз закутаны большей частью красивые, свежия, оригинальные лица, и льготные парни — казаки, и писаря в обшитых галунами зипунах и сапогах с каблуками составляли другую группу. Писаря и вообще казаки, служащие в правленьях по письменной части и отличающиеся всегда щегольством, политичностью и особенной манерою красноречиво выражаться, бойко поплевывая шелуху семячек, балагурили и заигрывали с девками.

Старики — почетные — в простых черных или серых зипунах, обшитых тесемками, и стареньких попахах, с седыми бородами и выразительными лицами, облокачиваясь на палки, с достоинством останавливались то подле той, то подле другой группы. — Мальчишки и девчонки, чтобы не терять время, собравшись немного в стороне, зажигали — играли в лапту. —

Но вот кто-то заметил по дороге подвигающееся облако пыли и все глаза обратились по этому направлению. Слышно: стреляют, поют, и вот из-за облака пыли выдается быстро подвигающаяся черная точка. Это казак скачет......

Вся толпа нетерпеливо подвигается ему навстречу и он не успевает отвечать на вопросы, которыми со всех сторон осыпают его. —

— «Здорово, родной,» кричит, высовывая из-за плеча молодой казачки свое сморщенное лицо, высокая старуха: «что мой старик идет?»

— «Идет, бабука».