— Ведро поставишь? сказал Ерошка. — Был. И старуха твоя ходила.
— А ты думаешь что? Не отдаст? А?
— Да что же? —
— Полведра поставишь?
— Поставлю. Да что же сказал то?
— А то сказал, что, пущай мол парень в строевые заступит, тогда и девку пускай берет.
— Право?
— А ты что думал? я ему говорил, что я старик, я бобыль, я дом Кирке отдам, Кирка такой сякой. — За тобой осьмуха. Ну, да ладно. Да ты где оленя-то стрелил? Эх дурак, дурак, поранил зверя и не взял. За что? ведь он тоже человек, как и ты. —
— Да пойдем с нами, отвечал Кирка, мой черед в секрет идти, я тебе укажу: от верхнего протока недалече. —
— Ну ладно, сказал старик; а я тут ястреба покараулю, может Бог даст, у меня и курочка есть. —
Старик, крикнув на собак, чтобы они не шли за ним, полез опять через терны на поляну к чинаре, а Кирка пошел посмотреть свои пружки в другую сторону, но пружки не занимали его, он, размахивая руками, шел по тропинке и улыбался сам себе. — Вернувшись домой, он сел у Терека и запел свою любимую песню. Сумерками он только вошел в избу поужинать и собраться. В секрет должен был идти по очереди старый казак Евдошка, Иляс и Кирка. Иляс и Кирка дождались старика, сидевшего с сетью под чинарой, который вернулся уже темно, не поймав ястреба. Все трое уже темно пошли по валу вдоль Терека на место, назначенное для секрета. Пройдя молча и в темноте шагов 500, казаки свернули с канавы и по чуть заметной тропке в камышах подошли к самому Тереку. У берега лежала толстая карча и камыш был примят. Иляс и Евдоким, расстелив бурки, расположились за карчей.
— Пойдем, дядя, я тебе укажу, где оленя стрелил, и след покажу, вот тут недалече, сказал шопотом Кирка старику.
Карга! отвечал тот также тихо и оба неслышными шагами пошли по берегу. Только ломавшийся под ногами камыш изобличал их движенье.
— Вот след, сказал, пройдя немного, Кирка нагнулся и указал след. Ерошка нагнулся тоже.
