Диктовал опять и в записную книгу и в статьи начатые 13 Запись 31 января 1902 г. сделана в Записной книжке рукой П. А. Буланже. — ПСС, т. 54, с. 267. В эти дни Толстой диктовал также вставки в статьи «О веротерпимости» и «Что такое религия и в чем сущность ее?». . Лежит спокойный, серьезный. Продиктовал длинную телеграмму брату Сергею 14 Телеграмма С. Н. Толстому от 31 января 1902 г. о состоянии здоровья ( ПСС, т. 73, с. 206). .

1 февраля . Ночь провел ужасную. До семи часов утра не спал, болел живот, задыхался. Растирала живот несколько раз, ничего не помогало. Раз только под моей рукой уснул минут десять, я как терла, так и замерла, стоя коленях, с рукой на левом его боку, думала, поспит, но он тотчас же задохнулся и проснулся. В пять часов утра я ушла. Меня заменила Лиза и Сережа-сын. В семь часов разбудили доктора Щуровского, и он впрыснул морфий. Елпатьевский, доктор, тоже дежурил, но был так уставши, что все спал. День провел довольно спокойно. К левому боку Щуровский поставил еще мушку.

Диктовал Маше в записную книгу 15 Запись в Дневнике 1 февраля 1902 г. сделана М. Л. Оболенской «не под диктовку, а со слов по памяти». — ПСС, т. 54, с. 123. .

2 февраля . Вчера вечером приехали еще Соня, жена Ильи, дядя Костя старенький, Варя Нагорнова. Лев Николаевич каждому посетителю, по-видимому, рад.

Ночь вчера началась опять тревожно. Когда я его поднимала с Буланже и много раз служила ему, он мне сказал: «Я тебя замучил, душенька».

В три часа ночи впрыснули маленькую долю морфия (шестое деление), и через десять минут Л. Н. заснул и

спал хорошо до утра. Сегодня в первый раз температура вместо 36 и 9 стала 35 и 9. Ел охотно тапиоку на молоке и яйцо и за обедом ждет с удовольствием воздушного пирога, разрешенного доктором.

Диктовал Маше поправки в статье «О свободе совести».

Вчера сняли группу со всех моих детей со мной. На память тяжелого, но содержательного и важного времени.

3 февраля . Вчера к ночи опять ужас овладел моим сердцем. Температура поднялась до 37 и 8. Ночь тяжкая, в три часа ночи опять морфий впрыснули, но тоска и бессонница продолжались. До пятого часа я была с ним вдвоем, приходили два раза Сережа и доктор Альтшуллер.

Когда я поднимала Левочку и служила ему, не присаживаясь ни на минуту, он жал и гладил нежно мои руки и говорил: «Благодарствуй, душенька», или: «Я тебя измучил, Соня». И я целовала его в лоб и руки и говорила, что мне большое счастье ходить за ним, лишь бы как-нибудь облегчать его страдания.

Было стеснение в груди, тяжелое дыхание; он все пил воду с вином и шампанское.

Сегодня утром все жар 37 и 4 или 37 и 2. Но диктовал все более и более слабым голосом поправки статьи. Интересуется содержанием писем, которые мы ему вкратце рассказываем.

Сегодня в «Русских ведомостях» наконец напечатано о болезни Льва Николаевича.