— Ты куда ходила? — спросила Наташа.

— Воду в рюмку переменить, я срисовываю узор мамаше. — Соня всегда бывала занята.

— A Nicolas где?

— Спит, кажется, в диванной.

— Поди, разбуди его, — сказала Наташа. — Я сейчас приду.3514 и она всё делала «ту-ить, «ту-ить» и всё вспоминала. Она вспоминала, как детьми целовались Nicolas с Соней, подумала, как теперь он непременно поцелует ее руку.

Она посидела, подумала, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, что не разрешила его: «Ах поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет. А главное: я стареюсь, вот что. Уж того, что теперь есть во мне...» Она встала, бросила гитару и пошла в гостиную.

Все домашние сидели уж за чайным столом; из гостей был дядюшка. Люди стояли вокруг стола. Наташа вошла и остановилась.

— А, вот она,— сказал Илья Андреевич. Наташа оглядывалась кругом.

— Что тебе надо? — спросила мать.

— Мужа надо. Дайте мне мужа, мама, дайте мне мужа, — закричала она своим грудным голосом, сквозь чуть заметную улыбку, точно таким голосом, каким она за обедом ребенком требовала пирожного. В первую секунду все были озадачены, испуганы этими словами, но сомнение продолжалось только одну секунду. Это было смешно, и все, даже лакеи и шут Настасья Иваныч, рассмеялись. Наташа знала и злоупотребляла даже тем, что она знала, что не от того она будет мила и приятна, что она то или другое сделает, но что всё будет мило, как только она, что бы то ни было сделает или скажет.

— Мама, дайте мне мужа. Мужа, — повторила [она], — у всех мужья, а у меня нет.

— Матушка, только выбери.3515 За чаем зашел разговор о том, что накануне было получено письмо, извещавшее графиню о печальном для нее известии: о женитьбе Бориса на Жюли Ахрасимовой. — Что же ты упустила Бориса, женишек славный был, — сказал граф.

Наташа не ответила, она поцеловала отца в плешь.

— Нет, не надо, папа. — Она присела к столу (она никогда не пила чай и не понимала, зачем это притворяются, что любят чай) и поговорила рассудительно и просто с отцом и дядюшкой, но скоро ушла в диванную, в любимый их с Nicolas уголок, в котором всегда начинались задушевные разговоры, принесла брату трубку и чай и уселась с ним.3516 — А помнишь, — начала она, она всё находилась в состоянии вспоминания, — арапа в кабинете? Помнишь, когда мы совсем маленькие были? Nicolas обрадовался, как старому другу, воспоминанию этого арапа. — Как же. — Nicolas, мне скучно, — сказала она, садясь подле него. — Отчего же тебе скучно? — сказал

Nicolas с улыбкой потягиваясь смотрел на нее.3517 Всё хорошо, отлично даже.