Здесь кончается писанное мною прежде, и я опять начинаю писать к вам и для вас.

Нас привезли в Москву и отдали в Комерческое училище. Время, которое я провел там, я не стану описывать, да и что описывать — ничего, кроме тяжелых и грустных воспоминаний, грустных не так, как бывают сладко грустны воспоминания время счастливого, а к этим воспоминаниям, напротив, всегда в душе моей примешивается какая-то горечь и досада. Хотелось бы остановить воображение, которое бессознательно, как глупая машина, lanterne magique80 80 [волшебный фонарь,]

Меня поражало и оскорбляло все, начиная от того, что, вместо того, чтобы мне, как я привык, оказывали все знаки признательности, уважения (меня долго удивляло то, что люди ходят мимо окошка, на котором я сижу, и не снимают шапки), меня заставляли кланяться каким-то людям, которых я никогда не видал и видеть не хотел, и которые нисколько обо мне не заботились, и кончая тем, что, исключая; братьев, я ни в одном товарище не находил тех понятий, с которыми я свыкся, и которые были необходимы для того, чтобы мы могли понимать друг друга. Они рассказывали про каких каких-то отцов с бородами, которые никогда их не ласкали, про матерей, которые боялись мужей, и которых били. Я ничего этого не понимал, а что понимал, то было мне противно. Особенно же отталкивало меня как от воспитателей, так и от воспитанников, это недостаток изящества физического и морального. Даже не было того, что заменяет моральное изящество, теплоты81 81 Поперек текста на стр. 51 рукописи написано: Нат Наталья Савиш Савишна .

Сколько разъ старался я — дѣтскому сердцу необходимо чувство — сойдтись съ кѣмъ нибудь или хоть издали полюбить — я не могъ. Наружныя проявленія чувства не были согласны съ тѣми, которыя я привыкъ видѣть у maman. Ничтожное обстоятельство разрушало планъ огромнаго чувства. Мнѣ надо было или забыть maman и ея любовь, или привыкнуть къ тому, что меня окружало, но на это нужно было время, или въ пору, самую пылкую, когда душа ищетъ предмета, на который бы изливать весь запасъ любви, уединиться отъ окружающаго свѣта, презирать его и жить одними воспоминаніями. Я выбралъ послѣднее, хотя и самое трудное. Этому выбору, признаюсь, содѣйствовало дурное чувство, гордость. Я учился дурно, отъ лѣни и отъ того, что воля моя была устремлена на то, чтобы, несмотря на частыя искушенія, удержать себя въ этомъ отдаленіи отъ всѣхъ, и не было достаточно, чтобы употребить усилія на занятія. Какъ мнѣ не толковали, что мнѣ ученіе необходимо для той карьеры, къ которой я готовлюсь, я самъ не зная, почему, не вѣрилъ, чтобы я когда-нибудь былъ купцомъ. Володя учился прекрасно, съ товарищами былъ гордъ и вмѣстѣ съ тѣмъ водился съ ними, и его уважали. Стоило только разъ взглянуть на весь классъ, чтобы сказать, что онъ былъ первый морально изъ всѣхъ. Васинька игралъ самую жалкую роль. Способности собственно учиться у него были хорошія, но онъ былъ лѣнивъ и тщеславенъ, въ обращеніи съ товарищами онъ подражалъ то мнѣ, то Володѣ, то онъ никого знать не хотѣлъ и удалялся отъ всѣхъ, но этотъ манёвръ не удавался ему. Меня за это уважали, потому что я для всѣхъ былъ тайной — я никогда не пробовалъ ни играть, ни повѣсничать съ ними. «Почемъ знать, думали они, [53] можетъ быть онъ не хуже или лучше насъ можетъ это все сдѣлать, но не хочетъ, потому что онъ очень уменъ». Неразвитые опытностью умы всегда предполагаютъ въ спокойствіи силу и умъ и уважаютъ его. Вася же послѣ того, какъ, стараясь стать на уровень ихъ въ повѣсничаніи и играхъ и не бывъ въ состояніи достигнуть этаго, отчуждался отъ нихъ; и становился горд. Он верно не рассуждал о том, почему он так поступал, но бессознательно хотел их обманывать. Они также бессознательно понимали этот обман и платили за него презрением. Отношения детей между собою происходят совершенно на тех же основаниях, как и между взрослыми людьми, с тою только разницею, что все делается бессознательно, и поэтому благороднее. Например, человек, который употребляет, как средство, свое умение владеть собою, чтобы приобрести влияние над другим человеком, поступает, я нахожу, неблагородно, но ежели это делается бессознательно, какие бы не были следствия, в этом ничего нет предосудительного. Итак, Васинька подражал то мне, выказывая презрение после неудачь, то Володе, вдаваясь опять в их шайку, в которой он тоже не мог приобрести того влияния, которое имел Володя, действуя во всех случаях прямо, решительно и откровенно. Это жалкое положение Васиньки в училище, которое трудно и было требовать, чтобы заметили воспитатели, и развило его так странно, что он от себя единственно был целый век несчастлив. Сознание выросло больше способностей, и развилась странная страсть, болезнь все анализировать до самых мелочей.

Мы не долго были в училище — 8 месяцев. Володе было 15 лет, мне 14, Васе 11. Письмо, которое мы получили от матушки в 1834 [г.] 10 Апреля, переменило нашу участь, но прежде, чем я вам выпишу это письмо и наши ответы на него, скажу несколько слов об отце. Я перечел то, что написал [54] вам противно моему намерению о нашей жизни в училище.

Мне хотелось вам дать некоторое понятие о наших характерах и о том, как они выразились в новой сфере, но мне это не удалось. Я уверен, что эти страницы никакого не дадут вам понятия об этом времени. — Чем общее стараешься описывать предметы и ощущения, тем выходит непонятнее, и, наоборот. Это общее правило. Сколько незаметных для самого себя кроется в душе человеческой обманов! Я не хотел рассказывать вам про время, проведенное в училище, но боясь, чтобы отвращение мое говорить об этом вы не перетолковали иначе, хуже, я невольно употребил фигуру, над которой часто смеются и часто употребляют в комедиях и романах: «Не стану вам рассказывать мою жизнь, вы знаете то-то и то-то». Потом, чтобы выразить себя мне нужно было также, как и при описании моего детства, взять картины и случаи из этого времени и с тщательностью разбирать все мельчайшия обстоятельства. Тогда только вы узнали бы меня, мою особенную личность, но так как для того, чтобы с вниманием обрабатовать и разбирать воспоминания прошедшего времени нужно любить, лелеять эти воспоминания, чего я не мог сделать, я вдался в общия места, и, вместо моей особенной; личности, вышел какой-то мальчик в какой-то школе, до которого вам и дела нет. В то время же, как я писал это, мне казалось, что я пишу из сердца, а я писал из головы, и вышло жидко. Тем легче в этом случае себя обмануть, что, когда пишешь из сердца, язык кажется очень грубым способом выражения и далеко не имеет той гибкости и нежности, которых требует то, что хочешь выразить. Когда же пишешь из головы, перо послушно бежит за мыслями, и слова складно и без усилия ложатся на бумагу. Вы знаете, в пенье есть голос горловой и грудной. Можно петь грудью и горлом. Также и в литературе можно писать из сердца и из головы. — Это сравнение верно даже [55] и в отношении действия, которое производят и то и другое на слушателей. — Пусть будет голос хриплый, пусть мелодия будет самая простая, но когда услышишь полной грудью взятую ноту, не знаю, как другие, но у меня слезы навертываются на глаза. Зато груб грудной голос. Надобно, чтобы очень обработан был голос, и очень хороша была мелодия, чтобы горловой голос понравился мне, но за живое он никогда меня не заденет. Зато гибок горловой голос.

Кто немного имеет уха, тот сейчас отличит в музыке грудной от горлового голоса; кто немного имеет чувствительности, тот сейчас в литературе отличит писанное из головы и из сердца. Я для вас хочу писать только из сердца. Но я завлекся, я хотел рассказать вам, что в эти 8 месяцев делал отец. Он два месяца жил в Москве, играл и играл счастливо, но как требовать от игрока, чтобы он отложил деньги, которые выиграл. — Выигранные деньги дороже для игрока денег, заработанных самыми тяжелыми трудами. «Почем знать, расчитывает игрок, может быть я завтра все проиграю, а на те деньги, которые я отложил, я бы мог отыграться. Потом, как расстаться с деньгами, из за которых я столько перенес моральных страданий — они мои, я за них мучился. Хотя я добровольно избирал такое состояние, но не менее того деньги эти достаются не даром».

Скажут, что стоило ему уделить хоть часть от огромной суммы (он был в выигрыше около 300,000). Чем больше сумма, тем больше страданий, и следовательно тем больше приобретает он на нее прав и ни за что не выпустит из рук. Сколько борений, сколько оскорблений, нанесенных и перенесенных. Как тяжело беспрестанное напряжение воли. Самое тяжелое для игрока это быть под влиянием одного из самых тяжелых чувств (потому что это чувство нисское), чувства страха. Игрок всегда боиться или зарваться, или не получить, или попасться, ежели он нечистой игрок. Потом, главная причина: игрок в то время, как играет (я разумею все то время, к когда он предвидит настоящую игру), теряет сознание всего окружающего. Одна сторона,; которой он сообщается с светом, это планы к будущему но настоящее все кажется ничтожным, [55а] кажется совсем в другом и, главное, кажется столько же подверженным законам судьбы, как и самая игра. Игроки привычку ожидать всего от вены переносют и в действительную жизнь. С отцом было тоже, поэтому он ничего того, о чем просила maman, не делал, ожидая какого-то необыкновенного случая, который, по его мнению, должен был все устроить. В Ноябре месяце он воротился в деревню, но ненадолго; maman по письмам знала, что он в большом выигрыше и что весь выигрыш нынешнего года он намерен был весною положить в ломбард вместе со всеми доходами этого года имений maman на наше имя. Впрочем maman с помощью Мими, которая любила прослыть за женщину, которая может в делах обойтись безъ помощи мужчинъ, выписала изъ уѣзднаго города протоколиста уѣзднаго суда, потолковала съ нимъ и поѣхала въ уѣздный городъ, подъ видомъ набожной поѣздки въ монастырь, и тамъ втайнѣ отъ отца написала на его имя 3 заемныхъ письма, въ 600,000 (по 200,000 каждому изъ насъ). Когда пріѣхалъ въ деревню отецъ и объявилъ maman свои планы на счетъ упроченія нашего будущаго состоянія, maman не вытерпѣла и призналась ему въ своей противъ него вине, показала ему вексель, который просила его взять, чтобы совершенно обезпечить нашу судьбу. Папа оскорбило это какъ будто недовѣріе въ его планы. Онъ сталъ убѣждать maman, говоря, что, во первыхъ, Богъ знаетъ, кому изъ нихъ суждено прежде умереть, что, ежели это будетъ онъ, то наследники его воспользуются этими деньгами, и эта сделка не принесетъ другой пользы, какъ только пятно его памяти, что даже, ежели бы, чего Боже избави, maman умерла бы прежде, то опекунъ ея законного сына Князь Иванъ могъ бы вступиться [56] и опровергнуть законность этихъ векселей. Не знаю, что́ еще и какъ доказывалъ папа безполезность этой сделки, но знаю, что онъ заключилъ свои доказательства тѣмъ, что векселя, которые у него во время разговора были въ рукахъ, онъ сообразивъ, что maman достаточно убеждена, разорвалъ и бросилъ въ каминъ, противъ котораго они сидели. Maman повиновалась и больше не настаивала, но она все боялась за нашу участь. Она чувствовала, что ей недолго остается жить. Петруша Козловскій въ это время былъ въ юнкерской школе и въ этомъ 34-[омъ] году долженъ былъ быть выпущенъ офицеромъ. Онъ былъ подъ опекой Князя Ивана. Князь Иванъ былъ человѣкъ добрый и любилъ maman, какъ сестру. Но братская любовь трехъ родовъ: любовь, которая происходитъ отъ родства, крови. Этотъ родъ любви имѣетъ начало въ физическихъ свойствахъ человѣка, и этотъ родъ любви никакія обстоятельства не могутъ уничтожить. Сколько есть примѣровъ, что братъ, несмотря на то, что никогда не жилъ съ своимъ братомъ, что; в чувствах и мыслях совершенно противоположен ему, что даже презирает его, несмотря на все это, продолжает питать к нему чувство, которое заставляет его радоваться счастью и соболезновать несчастию. Второй род братской любви это есть привязанность [1 неразобр.], которую вы чувствуете к брату, как к человеку, которого качества, направление вам нравится и вы любите его, сами не зная за что и почему. Наконец, третий род братской любви, и самой обыкновенной, это есть чувство заботливости и участия, которое вы чувствуете к брату, единственно на том основании, что он ваш брат. Это чувство основано на одном себялюбии. Вам больно слышать, что ваш брат сделал вещь, которую свет не одобривает, вам приятно, когда вы, напротив, знаете, что он чем нибудь возвысил себя в мнении света, вам приятно и неприятно не за него, а за себя, вы заботитесь не о нем, а о том отблеске его поступков, который отразится на вас. В этом роде любви все участие ваше устремлено не на то, что́ действительно могло бы составить счастие его, но [57] на то, что удовлетворяете его и вашему тщеславию. Заметьте, отчего братья не любят вместе выезжать в свет. Это оттого, что, когда остается только этот род любви, что часто бываете, они беспрестанно бояться краснеть один за другого и это состояние доставляет много внутренних моральных страданий. Эти 3 рода любви часто бывают вместе. Например, к братьям я питал все три рода; к старшему Петруше, которого я не знал вовсе, и к сестре, которую я не хотел знать, я питал только два — родовую любовь и тщеславную. Но все это я говорю к тому, что Князь Иван, как добрый человек, сначала любил maman полной братской любовью, но после связи ее с папа, которую он никогда не мог ей простить, он потерял к ней уважение и любовь как к женщине, но продолжал любить только, как сестру. Следовательно, и поступками его не управляла любовь, a тщеславие. Он настоял на том, чтобы Петруша, о котором его отец нисколько не заботился, был взят от maman и отдан ему, несмотря на то, какое это должно было причинить горе maman. Он занимался его воспитанием, однако внушал ему чувства уважения к матери, к которой заставлял его писать. (Детския письма Петруши, писанные еще по линейкам, maman всегда читала нам, в них посылался и поцелуй братьям.) Но я как то странно воображал себе этого брата, который не жил с maman, не жил с нами, а только писал к нам. Я ничего не понимал, почему это так, какая разница между нами и Петрушой, хотя я сказал, что я любил его, но я воображал себе, что он преступник. Князь Иван тоже писал к maman, (я после читал эти письма), но видно было по письмам его и вообще по отношениям его с maman, что им руководила не братская любовь, a какие то правила, основанные на тщеславии,; которым он, как Grand Seigneur82 82 [Вельможа]

Красное. 12 Апреля.

Добрый друг Alexandre!

Вчера вечером получила я твое доброе письмо от 3-го, но Федор, который привез мне его из города, был так недогадлив, что подал мне его только нынче утром. Нынче же утром М. В. La belle Flamande,83 83 [Красавица фламандка] 84 84 [Красавица фламандка] 85 85 [поверенной] взяла; ее. Но что я тебе болтаю вздор, поговорим о чем нибудь интереснее — больные, как дети, — всякие пустяки их занимают. Любочка сама тебе пишет, но не знаю, удасться ли ей кончить — она изорвала третий лист бумаги. Эта строгость к самой себе мне нравится. Мими Коферталь все такая же любящая дама, а Юза достойная любви девочка. Вот тебе все наши домашния новости. Да еще две. Первое, нынче утром Мах.86 86 Так звали у нас Максима.

Милые мои друзья и дети Володенька М. и Васенька. Не ожидайте найти в этом письме радости и утешения, напротив, оно для вас будет очень грустно. Вас нет у меня, и нет у меня веселых мыслей, — но мысль моя всегда с вами: нет часу, в который бы я несколько раз не думала о вас, нет ночи, чтоб я не видела вас во сне. Всякую минуту, где бы я не была, мне все кажется, вот вбегут мои шалуны; но вспомню, что вас нет, и одно воображение рисует мне; вас, какими вы были и какими вы будете, но может быть оттого, что я одна, или оттого, что нездорова, мне страшно за вас. —

Слушайте меня, дети, теперь я с вами буду говорить не как с детьми, а как с добрыми и рассудительными мальчиками. Старайтесь понять меня. Я обязана перед Богом объявить вам печальную для вас истину. Когда вы узнаете ее, обещайтесь исполнять мою просьбу. Слушайте.

Когда мужчина и женщина любят друг друга и хотят навсегда жить вместе, они идут в церковь [61] и перед лицом всего света клянутся вечно любить друг друга и просят Бога благословить их союз, и Бог благословляет их. Тогда они делаются муж с женой и называется «они женились». Но есть несчастные люди, любовь которых Бог не благословляет, и за то, что они против воли Божьей живут вместе, Бог наказывает их и их детей. Это грех и большой грех. Бог не благословил любовь мою к вашему отцу, потому что я была замужем еще прежде за Князем. Он не любил меня, и я тоже не могла любить его, хотя он не злой человек, но жалкой и несчастный. От этого старший брат ваш, сын Князя, живет не с вами, от этого вы мои дети, а не можете быть дворяне и мои наследники, от этого я несчастна и прошу Бога, чтобы он не наказывал вас, а всю тяжесть наказания прошу его, чтобы он позволил перенести одной мне; от этого же я вас, детей своих, прошу простить меня и обещать мне никогда ни с кем про это не говорить и не обвинять меня. Ежели бы вы знали, дети, как мысль, что я вас родила может быть на ваше несчастие, мучает меня, и ежели бы вы знали, дети (впрочем, рано или поздно вы узнаете), что заставило меня поступить против воли Божией. Любовь, дети! Теперь для вас это слово без значения, но что значит это слово, вы поймете когда-нибудь и тогда поплачете о вашей бедной матери. Я не знаю, догадывались ли вы о том, что я вам объявила, но ежели нет, то я уверена, то вам легче узнать это от самой меня, чем вы могли бы, чего я боялась, узнать это от людей посторонних и особенно которые вас не любят. Теперь вы пожалеете обо мне, поплачете, [61а] вспомните, что во всем воля Божья, и что это крест.

Он послал нам, мне и вам, крест, который мы должны нести без ропота, и надеяться на Его бесконечную милость. Он не накажет вас. Так много злых и нечувствительных людей, что нашлись бы и может найдутся люди, которые опишут вам так ваше положение, что вам больно будет подумать о нем. Не слушайте никого и знайте и помните только то, что во всем определение свыше, и что, ежели бы можно было, то мать ваша сейчас отдала бы свою жизнь, чтобы избавить вас от этого положения. Я нездорова, и кто знает, может я вас больше не увижу. Теперь я спокойна, вы [и] чувства; ваши ко мне не изменятся. Прощайте, друзья мои, Ангелы мои. Нежно, нежно целую вас и молю Бога, чтобы он не оставил вас. Прощайте, дети. 87 87 Все письмо к детям перечеркнуто чертами крест-на-крест.