Было начало Іюля. Большие сидели на терасе, дети бегали перед домом на pas de géants.1587 [гигантских шагах.] Сама Кити сидела в углу поодаль от жаровни, на которой старая княгиня варила малиновое варенье. Ордынцев был на перестройке завода.1588 и застал за интересным разговором. — Я встретилась два месяца тому назад с Удашевым. — Да, — сказал он, — Бог иногда делает любезности Кити покраснела. Он подошел, поцеловал пожал ее руку. — Ты устала? — Нет. Ну, что завод? — Ты интересуешься? — сказала мать. — Да, потому что он обещал отдать в аренду. Такая скука, его раздражают вечно. — Ну так какже? — спросила мать. — Я расскажу вам, — сказал Ордынцев.

Вышла одна из тех минут, редких в семейной жизни, когда взрослые остались одни, и именно одни, те самые, которым надо было переговорить между собою; и кроме того, вышло то настроение, в котором охотно говорится о задушевных вещах. На терасе оставались старушка тетушка, варившая варенье, и Княгиня, принимавшая живейшее участие в вареньи, стоявшем на жаровне, Долли с грудным ребенком, заснувшем у ней на коленях, Марья Николаевна в очках с своим вязаньем и сама Кити1589 только что уложившая под кисею в тележку своего маль чика. в мягком кресле и подальше от жаровни. Все в этом доме следили теперь за нею, как за сосудом, наполненным драгоценностью.

Разговор перешел все самые интересные темы: как варить малину, с водой или без воды, но тут чуть было не установилась враждебность между старушкой теткой и Княгиней. «Не хочет ли теща по своему все переделывать в доме? Я 30 лет варю». Марья Николаевна ловко перевела разговор на ситчик, который она купила девушке, но который так хорош, что она хочет себе сделать платье. Ситчик навел разговор на то, что платья бывают счастливые. Кити вспомнила о своем желтеньком, волшебном, как она называла, платье. Все важное случалось с ней в этом платье. С этого разговор перешел на приметы и чудеса.

— Да вот и не верьте чудесам после этого, — сказала она. — Это необыкновенно. Мало того, что Бог иногда вмешивается в наши дела, говорит: «чур, этого нельзя!» или велит то и то делать, но тут это любезность со стороны Бога, как говорит Костя. Верно, Бог их любит...

— Да какже это было? — спросила Княгиня, снимая розовые пенки и отряхивая на тарелку с подтекающим кровяным сиропом.

— Ведь вы знаете, маменька, как долго1590 продолжались наши отношения с Мишей. Костя не делал предложения. Его мучало, с его гордостью, мысль об1591 Удашеве. Вронском.1592 На полях написано: <[1] Ордынцев через очки жены увидал половину мира. Узнал унижение, страдания belle soeur [2] Хочет открыться от избытка чувств свату. Соперничество. [3] Долли пріѣзжаетъ къ Карениной. Роскошь свойственна Поляк Полякамъ и разврату — изъ одного источника. Нѣтъ среды и связи. [4] У Анны беспокойство в лице. Предметы, которые надо избегать. Она интересуется, что о ней говорят, и скрывает. Она < доволь довольна > хвастает жизнью, а делать нечего. [5] Рассказывает про афронт в Петербурге.> Они, все мущины, — прибавила она, — ужасно ревнивы к нашему прошедшему и думают, что их прошедшее нас нисколько не мучает.

— Ну, да это естественно, — сказала Долли.

— Только я не знаю, — вступилась мать Княгиня за свое материнское наблюдение за дочерью, — какое же твое прошедшее могло его беспокоить? Что Удашев ухаживал за тобой? Это бывает с каждой девушкой...

— Ну да не про это мы говорим, — покраснев сказала Кити.

— Нет, позволь, — продолжала мать, — и потом, ты сама1593 захотела жить у сестры не хотела мне позволить переговорить с Вронским. Теперь вас не удержишь. Отношения твои и не могли зайти дальше, чем должно. Я бы сама вызвала его. Впрочем, тебе, моя душа, не годится волноваться. Пожалуйста, помни и успокойся.

— Я спокойна.

— Ну, маменька, — сказала Долли,1594 заступаясь и за свой дом и свое наблюдение зa сестрой. — это было несчастие. Я знаю, что он ждал только1595 вас матери, чтобы сделать предложение. Надо было Анне приехать — и вот1596 случай пример истинной страсти по первому взгляду.

— Ах, пустое, ma chère,1597 [моя милая,] — гадкая, отвратительная женщина, без сердца, — сказала мать, не могшая забыть того, что Кити вышла не за Удашева, а за Ордынцева.

— Да мы совсем отвлеклись, Княгиня, — сказала Марья Николаевна. — Ну, Кити, рассказывай.

—1598 Миша Костя долго не делал предложения: его1599 мучал Удашев. Я знаю между тем, что Удашев мучался также мыслью о том, что он обманул меня. Мы жили тогда у Долли. Миша приехал к нам. мучала мысль о Вронском. Мы поехали1600 на дачу в подмосковную к Львовым. И Костя приехал туда. И тут я решилась совсем: «Если он сделает предложение, я не откажу ему». Но какое это мучительное положение.