— Напиться бы, — сказала Федосья.

— Да, напиться бы, — повторила Маслова.

— Да разве у вас нет воды?

— Ставят, да всю выпили.

— Сейчас, — сказал Нехлюдов, — я попрошу конвойного. Теперь до Нижнего не увидимся.

— А вы разве едете? — как будто не зная этого, сказала Маслова, радостно взглянув на Нехлюдова.

— Еду с следующим поездом.

Маслова ничего не сказала и только через несколько секунд глубоко вздохнула.

— Что ж это, барин, правда, что двенадцать человек арестантов уморили до смерти? — сказала грубым мужицким голосом старая суровая арестантка.

Это была Кораблева.

— Я не слышал, что двенадцать. Я видел двух, — сказал Нехлюдов.

— Сказывают, двенадцать. Ужли ж им ничего за это не будет? То-то дьяволы!

— А из женщин никто не заболел? — спросил Нехлюдов.

— Бабы тверже, — смеясь, сказала другая низенькая арестантка, — только вот одна рожать вздумала. Вот заливается, — сказала она, указывая на соседний вагон, из которого слышались всё те же стоны.

— Вы говорите, не надо ли чего, — сказала Маслова, стараясь удержать губы от радостной улыбки, — нельзя ли эту женщину оставить, а то мучается. Вот бы сказали начальству.