Все, что хотите, Лили.

Лидия.

Вы знаете, где живет Князь Чивчивчидзе?

Щурин.

Этот хорошенькой, Лили? не знаю. —

Лидия.

Ну, вы сыщете его, поезжайте только сейчас и скажите ему, что я непременно хочу его видеть у себя нынче вечером. Послушайте, Щурин, будьте милы как всегда, кажется, я редко прошу вас о чем нибудь и оставляю вас совершенно свободным. Поезжайте.

Щурин.

Пожалуйста, не сердитесь, Лили, за то, что я вам скажу. Я тоже редко вам говорю что нибудь. Я слишком уважаю вас и ценю вашу искренность; но, шер Лили, не зовите его нынче; вы знаете почему. —

Лидия.

Нет не знаю.

Щурин.

Кажется, мы в 10 лет узнали друг друга, вы видели, что я никогда, ниразу не позволил себе ревновать вас. Поверьте, я понимаю также, как вы, в наш век всю смешную, безчестную сторону ревности: я знаю, что любовь должна быть свободна, и что искренность благороднее всего. Но Лили, машер, я теперь не для себя прошу, чтобы вы не звали нынче Грузинского Князя и вообще были бы осторожнее с ним. Было б ы слишком смешно и глупо, ежели бы я ревновал вас, как мальчик, я прошу этого для вас: вы знаете, ваш дядя человек не нынешнего века, не так смотрит на это, как я.......

Лидия.

Ах, Бог мой! какой вы смешной, Щурин! да кто же велел дяде влюбиться в меня.