Л. Как вы сказали: конкретнее? Вот когда я буду за вами замужем, вы меня по больше таких слов научите. Катинька много знает. Когда к вам соберутся ваши умные приятели... Ведь будут собираться, а я буду им чай разливать — так я запомню побольше таких слов и буду все говорить. Ну, говорите, что вы хотели. —

В. Да, я хочу примером вам сказать, в чем состоит истинная свобода женщины. Представьте себе нашу будущую жизнь. Будь я один из тех отсталых господ, которые царствуют в нашем обществе, или из верхоглядов либералов, я бы женившись на вас полагал бы, что я приобретаю права на вашу личность и даже на ваше имущество. Я бы так устроил свою жизнь, что вы бы зависели от меня, я бы зависел от вас. Мы бы не могли двинуться, не оскорбляя один другого. Например, в мелочах — обыкновенно муж с женой живут вместе, в одной комнате спят, вместе едят, имеют один экипаж, один дом. Ежели я, например, болен, вам противно видеть больную фигуру, но вы обязаны быть тут, у меня или у вас желчный пузырь не выливает свое содержание в желудок — мы должны быть вместе и страдать, ссориться. Или я хочу деньги свои употребить на покупку книг, а вы, положим, на покупку хоть...

Л. Ну, хоть брильянтов, я понимаю, или черного бархатного платья. Я неприменно сделаю себе бархатное черное платье.

В. Нет, это, я надеюсь, вы не будете покупать, а, положим, вы хотите работать швейной машиной и приобрести такую. Ежели средства и сама жизнь общая, сейчас возникают столкновения. Вот видите. А умная свобода, в супружестве например, устраивает жизнь иначе. —

Л. Да коли любишь, так и больного люблю, и проматайте все деньги, и сердитесь, я все любить буду. —

В. Нет, Любовь Ивановна. Это так только кажется. Это старый и бессильный аргумент. Любовь это слово только. Так я говорю, мы устроим нашу жизнь так, чтобы вы жили сами по себе, имели свою работу независимо от моей, имели бы свое помещение, все свое, и я также, и чтоб я не мог стеснять вашу, а вы мою свободу. Ежели мы хотим, мы можем соединиться: а наскучило нам, мы можем разойтись не стесняя один другого. Потом жизнь наша не должна быть омрачена никакими предразсудками. Ежели бы вы вдруг нашли, или я бы нашел, что нам тяжело жить вместе, мы должны иметь право разойтись без упреков, без желчи. Все это ново, но это просто. —

Л. У вас своя будет комната, а у меня своя комната и потом гостиная? —

В. Да, нейтральная комната, в которой мы будем сходиться.

Л. Я очень люблю, когда новое. Никто так не делал. Ведь никто так не делал? Я вас люблю именно за то, что вы непохожи на других людей.

В. Мы поедем зa границу. Вы понимаете, что я желаю поскорее удалить вас от влияний неполезных. —

Л. Нет, вот что мы сделаем. Давайте так. Один месяц будем жить по вашему, a один месяц по моему. —

В. Ну, какже по вашему то-с?

Л. Мы поедем в Москву, наймем дом, самый хороший. Все комнаты будут общия — все вместе. Я сделаю себе одно черное бархатное и одно белое кашемировое платье. Утром мы поедем кататься, потом поедем обедать к тетиньке. Потом я надену черное бархатное платье. Все говорят, что мне будет очень идти тяжелое все, и поедем в театр в бэнуар. Потом я надену другое платье и поедем на бал, а потом приедем домой и я вам все буду рассказывать. — И я сделаю так, что вам будет ужасно весело. Все, и наряжаться, и все, я только буду для вас. Потому что, ежели я уж полюблю, так уж так полюблю, что все забуду кроме вас. И мамаша такая была, и я на нее очень похожа. — Посмотрите, как будет хорошо. Мои месяцы будут лучше. Вот вы увидите, как я вас полюблю, а вы не верите в любовь. Вы поверите.

В. А вы полюбите меня таким образом? —

Л. Коли вы будете милый — полюблю. Я никого еще не любила, только одного, да это не считается. Чтож, будете по моему жить?