19 октября. Полная апатия. Не еду, не укладываюсь, весь день рисовала Ване книжку.

Тут Петя Раевский, Попов (темный) и еще какой-то прохожий интеллигентный человек, идет от Сютаева; мрачный, недовольный, разочарованный и больной 105 А. Н. Каневский работал в толстовских земледельческих общинах. Направляясь пешком на Кавказ, в колонию «Криница», посетил Ясную Поляну. 24 октября 1891 г. Толстой записал в Дневнике: «Уехал Каневский. Трогательный человек своей простотой и самоотверженностью. Пришел из Москвы без копейки денег. Я отправил его к отцу с 4-мя рублями. Он две ночи ночевал» ( ПСС, т. 52, с. 56). . Левочка странно эгоистично весел. Весел жизненно, телесно, а не духовно.

12 ноября. С 22 октября я в Москве с Андрюшей, Мишей, Сашей и Ваней. 26-го Левочка-муж уехал с дочерьми в Данковский уезд, к И. nbsp; И. nbsp; Раевскому в имение Бегичевка, а 25-го Лева-сын уехал в Самарскую губернию в село Патровку 106 Л. Л. Толстой не смог применить в Самарской губ. тот же метод помощи голодающим, который был принят Толстым. Он был вынужден раздавать продовольствие на руки крестьянам, что не спасало их от голода так, как если бы они пользовались столовыми. Толстой был недоволен таким решением. Он писал сыну 23 декабря 1891 г.: «Главное же пойми, что ты не призван прокормить 5000 или 6 тысяч или x ⁿ количество душ, а призван наилучшим образом распределить ту помощь, какая попала тебе в руки. Делаешь ли ты это перед своей совестью?» ( ПСС, т. 66, с. 120). В «Моей жизни» С. А. Толстая приводит выдержки из неизвестных писем Льва Львовича к отцу об условиях работы в Самарской губ.: «Какие тут столовые, — писал он, — когда нужен хоть маленький кусочек хлеба...» «Можно бы открыть столовые, я согласен, что они нужнее раздачи, но давай нам 100 солдат пекарей, 10 вагонов привара и целую толпу людей...» ( Моя жизнь, 1892, кн.6, с. 196). Позже Толстой пожалел, что он был слишком резок в отношении деятельности сына, и написал ему об этом (письма не сохранились). В письме к С. А. Толстой от 10 января 1892 г. Л. Л. Толстой пишет об этих «горячих» письмах отца, которые заставили его «еще внимательнее вникнуть в свои действия» ( ГМТ). См. также: Л. Л. Толстой. В голодные года. Записки и статьи. М., 1900. . У всех было одно на уме и на душе: помогать народному голоду. Долго мне не хотелось пускать их, долго мне страшно и тяжело было расставаться со всеми, но в душе я сама чувствовала, что это надо, и согласилась. Потом я им даже послала 500 рублей, прежде дав 250. Лева пока взял только 300nbsp; р., и в Красный Крест я дала 100 рублей. Все это так мало в сравнении с тем, сколько нужно! Приехав в Москву, я страшно затосковала. Нет слов выразить то страшное душевное состояние, которое я пережила. Здоровье расстроилось, я чувствовала себя близкой к самоубийству. Тут еще случилась смерть Д. nbsp; А. nbsp; Дьякова. В нем мы потеряли лучшего и старейшего друга Льва Николаевича. Я была почти уже при его агонии и при похоронах. Потом у меня заболели инфлюэнцей все четверо детей. Одну ночь я лежала и не спала и вдруг решила, что надо печатать воззвание к общественной благотворительности. Я вскочила утром, написала письмо в редакцию «Русских ведомостей» и сейчас же свезла его 107 Р. вед., 1891, №303, 3 ноября. . На другой день, воскресенье, оно было напечатано. И вдруг мне стало веселее, легче, я почувствовала себя здоровой, и со всех сторон посыпались пожертвования. Как сочувственно, как трогательно отозвалась публика к моему письму! Некоторые плачут, когда приносят деньги. С 3 по 12 число мне прибыло 9000 рублей денег. 1273 рубля я отослала Левочке, 3000 рублей вчера дала Писареву на закупку ржи и кукурузы; теперь жду от Сережи и Левы письма, что они скажут делать с деньгами. Все утро я принимаю пожертвования, вписываю в книги, говорю с публикой, и это меня развлекает. Иногда вдруг руки опустятся и так хочется видеть и Левочку, и Таню, и даже Машу, хотя знаю, что Маше самой всегда веселей и радостней вне дома. Странно, когда мы вместе с Левочкой, его неласковость, отсутствие интереса к семье, все это такой холодной водой меня обдает, что думаешь: «Чего же я хотела? зачем он тут?» А когда врозь — только и мысли о нем. Это оттого, что я любила в нем лучшее и большее, чем он в состоянии был дать.

Сегодня опять не спала от статей «Московских ведомостей». Статью Левочки «Страшный вопрос», напечатанную в «Русских ведомостях» на этих днях, перетолковали по-своему. Объясняют ее с точки зрения «воспрянувшей вновь либеральной партии с политическими замыслами», чуть ли не обвиняют в революционных намерениях. Этот намек на возможность только мысли о каком-либо движении, кроме движения на помощь народу, есть уже само по себе революционное движение самих «Московских ведомостей» 108 В Р. вед., 1891, №306, 6 ноября была напечатана статья Толстого «Страшный вопрос». В реакционной газете «Московские ведомости», №№308, 310 и 312, 7, 9 и 11 ноября, публиковались статьи, осуждающие деятельность Толстого и его семьи по оказанию помощи голодающим. .

Они намекают слабоумным революционерам, что они могут считать себя солидарными с Толстым и Соловьевым, и это, по-моему, есть та искра, которая бросается в их кружок и которая поможет им подняться духом.

Что за подлая, ужасная газета! И как все, что есть живого, враждебно к ней относится. Я уж думала писать министру, государю о том вреде, который она приносит, думала поехать в редакцию и пригрозить им; но, не посоветовавшись ни с кем, не решаюсь ничего делать.

Андрюша и Миша учатся в Поливановской гимназии, и Миша идет плохо, Андрюша средне. Мне их всегда жалко, хочется повеселить, рассеять, вообще у меня всегда стремление к баловству, и это дурно. Сегодня сели мы с детьми обедать; так эгоистична, жирна, сонна наша буржуазная городская жизнь без столкновения с народом, без помощи и участия к кому бы то ни было! И я даже есть не могла, так тоскливо стало и за тех, кто сейчас умирает с голоду, и за себя с детьми, умирающими нравственно в этой обстановке, без всякой живой деятельности. А как быть?

От министра двора ответ получила. Ввиду моей благотворительной цели, он обещает проценты с спектакльного сбора «Плодов просвещения», и я уже писала об этом директору Всеволожскому.

1892

16 февраля. Еще прошло три месяца, и необыкновенно скоро они прошли. Я опять одна, в Москве с Андрюшей, Мишей, Сашей и Ванечкой. Левочка с Таней и Машей приезжали два раза: первый раз от 30 ноября по 9 декабря. Второй раз от 30 декабря по 23 января. Бывало много гостей, мы все рады были быть вместе, но еще тяжеле было разлучаться. Тогда я решилась сама ехать с Левочкой и Машей в Бегичевку, а Таню оставила в Москве с детьми. В день нашего отъезда принесли нам статью «Московских ведомостей» №22-й, в которой перефразировали статью Левочки «О голоде», написанную для журнала «Вопросы философии и психологии», и, сопоставив ее с прокламацией, объявили Льва Николаевича революционером. Мы с Левочкой написали опровержение 1 Статья Толстого «О голоде» ( ПСС, т. 29), переданная им для публикации в журнал «Вопросы философии и психологии», была запрещена цензурой, и Толстой послал ее Э. Диллону, корреспонденту английской газеты «Daily Telegraph». В переводе Диллона статья публиковалась в нескольких номерах газеты 12—30 января (ст. ст.) в виде писем под заглавием «Почему русские крестьяне голодают?». «Московские ведомости» (№22 от 22 января) в редакционной статье, озаглавленной «Граф Лев Толстой о голодающих крестьянах», привели одно из «писем» (окончание гл. IV и почти полностью гл. V) в неточном обратном переводе с английского, отметив, что «письма» Толстого «являются открытою пропагандой к ниспровержению всего существующего во всем мире социального и экономического строя». С. А. Толстая 23 января послала «Письмо к издателю «Московских ведомостей» с опровержением, но оно не было напечатано. , которое он меня заставил подписать, и уехали.

Приехав в Тулу, мы застали Елену Павловну Раевскую, у которой остановились, больную, с страшной болью в ноге и лихорадкой. Она, бедная, никак не может поправиться со смерти мужа. Иван Иванович скончался 20 ноября от инфлюэнцы в своем имении Бегичевке, во время пребывания наших там 2 26 ноября от воспаления легких скончался И. И. Раевский, друг и помощник Толстого в работе на голоде. 28 ноября Толстой написал статью — некролог «Памяти И. И. Раевского» ( ПСС, т. 29) и 29 ноября писал дочери: «У меня большое горе — умер мой друг, один из лучших людей, которых я знал, умер на моих руках, в неделю, от инфлюэнцы. Мы с ним вместе работали и полюбили друг друга больше, чем прежде» ( ПСС, т. 66, с. 100). .

Из Тулы 24-го мы поехали по скучной Сызрано-Вяземской дороге на Клекотки. В вагоне у меня сделалось удушие и нервный припадок. Левочка все выходил, был суетлив, беспечен и молчалив. Погода была отвратительная: таяло, шел дождь, небо серое тяжело свисло, ветер дул страшный. Мы поехали в двух санях: Маша, повар Раевских — старичок Федот, и Марья Кирилловна; а в других, маленьких санках мы вдвоем с Левочкой. Было тесно, темно и жутко. Машу всю дорогу тошнило, а меня тревожило, что Левочка простудится от такого ветра.

Наконец доехали к ночи. Встретили нас в Бегичевке, в доме: Илья, Гастев, Персидская, Наташа Философова и Величкина 3 В. М. Величкина — врач, революционерка. Познакомилась с Толстым в январе 1892 г. и работала с ним на голоде (см.: Вера Величкина. В голодный год с Львом Толстым. — Толстой в воспоминаниях, т. I, с. 500—526). . Илья был в странном боязливом духе, все боялся привидения И. И. Раевского. На другое утро он уехал, и мы остались с нашими помощницами.