Л. Н. читал о Кавказе, ему хочется писать кавказскую повесть, но нет энергии и сил 53 25 февраля 1898 г. Толстой записал в Дневнике: «... ничего не могу писать, хотя не перестаю думать о Хаджи-Мурате» ( ПСС, т. 53, с. 184). . Да хорошо ли у него на душе? Только и слышишь о его последователях: того сослали, тот болен, тот ослабел. Сегодня узнали, что Синжона из Тифлиса выслали на родину. Это тоже последователь, англичанин, который возил деньги духоборам и исповедовал принципы Л. Н. 54 А. Син-Джон под влиянием идей Толстого оставил службу в армии и поселился в земледельческой колонии на юге Англии. В сентябре 1897 г. приехал в Москву, чтобы передать деньги, пожертвованные английскими квакерами в пользу духоборов. Желая ближе познакомиться с духоборами, он поехал на Кавказ; там он был арестован и выслан из России. .

Разбирала сегодня «Восход солнца», хор на слова Тютчева, музыка Танеева. Очень хорошо, торжественно и передает мысль в два момента различного настроения.

25 февраля. Л. Н. катался на коньках и писал много, много писем: к Бирюкову, к брату, к крестьянину и проч. 55 В этот день Толстой написал 10 писем ( ПСС, т. 71, с. 286—296; т. 88, с. 79). Среди них упомянутые письма к П. И. Бирюкову, С. Н. Толстому и С. О. Красовскому. . Утром был у меня длинный урок музыки с мисс Вельш (2-й). Весь вечер корректировала 15-й том свой «Что такое искусство?». Пропустит ли мне цензура? Прочла 6 печатных листов и очень устала. Сулержицкий интересно рассказывал о кругосветном своем путешествии. Пили чай семейно и тихо: Л. Н., Миша, Саша, Таня и я, и еще Сулержицкий.

26 февраля. Получила утром «Русский листок», в котором корреспондент, проникнувший на днях к Льву Николаевичу, описывает свой с ним разговор, и очень неприятное впечатление на меня произвело, что там говорится о том, что Победоносцев по просьбе Тани обещал устроить дело молокан. Только не сказано, какое именно дело. Тоже напечатано мнение Л. Н. о Золя, Дрейфусе и всей этой истории 56 Корреспонденция «Полчаса у графа Л. Н. Толстого». — «Русский листок», 1898, №57, 26 февраля. О посещении Т. Л. Толстой Победоносцева см. Дн. 29 января 1898 г. Об отношении Толстого к делу Дрейфуса см. в статье Толстого «О Шекспире и о драме» ( ПСС, т. 35. с. 260—261). .

Я начала рассказывать Л. Н. о концерте; он перебил меня неприятным образом, говоря, что это все вздор или что-то в этом роде. Я замолчала. Потом он мне сказал, что у него был Грот и они вдвоем провели вечер очень приятно.

27 февраля. Страшно болит рука, распухла жила как шишка, крепилась, чтоб даже не плакать.

Играл Игумнов вечером баркаролу Шопена и фантазию его же, и полонез Листа, и вариации на Шуберта. Прекрасно он стал играть и сам поумнел, какой хороший малый. Много ездила по делам и покупкам: заказывала ящики в Румянцевскпй музей, чтоб убрать еще туда дневники, рукописи и письма Льва Николаевича.

Льва Николаевича видела сегодня мало. Вечером у него были гости: Горбунов, доктор Буткевич и еще один, занимающийся немного делами «Посредника».

1 марта. Третьего дня ночью мы с Таней раздевались уже к ночлегу, прислуга вся спала, как вдруг продолжительно и зловеще прозвонил электрический звонок. Таня пошла к наружной двери, отперла — и потом надолго затихла. Я ее окликнула, она тихонько вошла в мою спальню и подала мне телеграмму.

«Наша Лиза скончалась. Олсуфьевы».

Впечатление этого известия я никогда не забуду. Тяжелое горе, что я никогда больше не увижу это светлое, милое создание, этого дорогого друга всей семьи нашей, боль за горе родителей, просто ужас перед тем, куда, зачем исчезла эта полезная во всех отношениях, дорогая всем девушка, все это годами будет подниматься в воспоминаниях и болезненно отзываться.

Таня и Сережа уехали вчера туда. Подробностей еще не знаем: умерла Лиза Олсуфьева скарлатиной, как и мой Ванечка.

Я много плакала, и слезы и теперь готовы в горле и в глазах. Таня не плакала, она как-то окаменела, и Сережа притих и, сидя час за фортепьяно вчера, перебирал тихо клавиши, а лицо такое грустное, грустное...

Да, что такое смерть? Куда-то уходим мы все и расплываемся опять в вечность все по той же Воле, по которой побыли и здесь, на земле.