16 декабря. Вечером страшно болела голова. Были две милые Масловы: Анна и Софья Ивановны. Участливые, добрые, живые. Потом Стахович и Горбунов. Сегодня обедала Лиза Олсуфьева и был Ф. nbsp; И. nbsp; Маслов, приносил виды Кавказа Л. nbsp; Н. для его повести 75 Повесть Л. Н. Толстого «Хаджи-Мурат». . Потом Наташа Ден. Бегала по делам и покупкам. У Л. nbsp; Н. грипп, и он не в духе. Немного играла. Чудесный Rondo в сонате Бетховена.

Вчера ездила по светским визитам; везде один разговор: «Что пишет граф?», «Qu’est ce que vous faites pour rester toujours jeune?»* Что Вы делаете для того, чтобы всегда оставаться молодой? ( франц.) и т. д. Моя моложавость сделалась каким-то необходимым разговором со всеми на свете. А на что она мне? На душе, главное, не радостно; Л. Н. не ласков, и, главное, что-то есть в нем не высказанное, что он таит. Я все на свете бы для него делала, если б он ласково просил меня. А его злобный, молчаливый протест вызывает и во мне протест и желание оградить и создать свой душевный мир, свои занятия и свои отношения. С. И. не вижу и стараюсь о нем не думать.

Л. Н. охрип и кашляет.

17 декабря. С утра урок с мисс Вельш на фортепьяно. Потом визит Анненковой и баня. У Льва Николаевича грипп, ему не пишется, он молчаливо угрюм, неприятен и сегодня говорил об отъезде к Маше. Тяжела эта лихорадочная жизнь: если он приезжает, он сердится, что приехал, и все время опять куда-то стремится. Нет этого дружного, спокойного, семейного положения, которое я так бы любила; нет определенности...

В бане удивительное событие: здесь в Москве последнее время много говорили о семье Соловьевых каких-то, у которых умерло на одной неделе трое детей от скарлатины. И вот как раз мне привелось быть рядом в одном отделении с матерью этих детей. Мы разговорились, я мучительно вспоминала и рассказывала о смерти Ванечки и о том, какой выход (религиозный) я искала и отчасти находила в моем горе. Это ее утешало, и потом она спросила, кто я, и когда я сказала, она разрыдалась, бросилась меня целовать, просила меня еще побыть с ней. Милая, красивая и жалкая женщина.

Вечером гости: Чичерин, Лиза Олсуфьева, Маша Зубова, Анненкова, Русанова и С. И. Танеев. Его появление меня испугало из-за Льва Николаевича, и первое время было неловко и страшно. За чайным столом обошлось. Конечно, я рада была его видеть, но еще больше была бы рада его слышать. Но он не играл.

Видела вчера сон: длинная, узкая зала, в глубине фортепьяно, и С. И. играет свое сочинение. Вглядываюсь, вижу: сидит у него на коленях Ванечка, и я сзади только вижу его кудрявую золотистую головку и белую курточку, и он прислонился к левому плечу С. И. И мне так радостно и спокойно на душе и от музыки, и оттого, что Ванечка у С. И. Стукнули ставнями, и я проснулась. Мотив музыки так ясно помнился мне и наяву; но недолго удержала я его в памяти.

И стало мучительно грустно, что нет Ванечки, что никогда не будет и той музыки, которая успокаивала мое горе, и что никогда не заживет горе Л. Н. от его ревности, и навеки испорчены, без всякой вины моей, и отношения с Л. Н., и простые, хорошие отношения с С. И. вследствие этой ревности. Как тяжела все-таки жизнь! Трудна.

Рассказал сегодня Лев Николаевич: в Кремле рожала женщина. Роды были трудные, она стала умирать, послали в Чудов монастырь за священником. Пришел с дарами иеромонах. Оказалось, что он был когда-то доктором и увидал, что при помощи щипцов и известной операции можно спасти и мать и ребенка. Была ночь; он пошел к себе в келью и принес хирургические инструменты. Операция была сделана этим иеромонахом, и роженица и ребенок были спасены. Говорят, что когда дело дошло до митрополита, монаха хотели расстричь, но потом только перевели в другой город и другой монастырь 76 Подробнее рассказ Толстого приводится в воспоминаниях А. Цингера «Ненаписанный рассказ Толстого» (см.: Толстой в воспоминаниях, т. II, с. 143—146). .

Соня Мамонова показала мне сегодня фотографический портрет сына двухмесячного Мани и Сережи. Мы оба с Л. Н. очень взволновались. Бедный и сын и отец.

18 декабря. Поздно встала, ходила пешком в банк по делам денежным детей. Чувствую себя больной и слабой духом и телом. После обеда играла немного, потом читала вслух, сначала брошюрку «Жизнь» 77 Л. Бух. Жизнь. СПб., 1898 ( ЯПб). , а потом Лев Николаевич читал мне и Соне Мамоновой вслух разбор новых французских пьес и их содержание 78 Вероятно, в связи с работой над трактатом «Что такое искусство?» (см.: ПСС, т. 30, гл. X и приложение 1). . Все хочется всем выдумать новое, основанное на эффектах и неожиданности, а содержания настоящего мало.

Таня была у Голицыных, рисовала, играла на мандолине; Миша дома. Натура бедная у Миши; сидит, тупо раскладывает пасьянс или бренчит все одно и то же на рояле, какой-нибудь бедный мотив русской песни. Грустно! С Сашей было неприятно по поводу ее грубости mademoiselle и плохого французского extrait* изложения ( франц.). . Обедали супруги Ден, Сережа Данилевский, вечером зашел Дунаев.

20 декабря. Вчера по покупкам к празднику, и нынче то же. Детям, внукам, невесткам, гувернантке — всем все надо. С трудом и скукою делаю все это. Вчера проснулась рыдая. Вижу во сне, что Ванечка вернулся и весело играет с Сашей, а я обрадовалась, бегу к нему. Потом он лег, и я нагнулась и начала его целовать, а он протянул ко мне губы, по его привычке. И я говорю ему: «Как тебя давно не было, как хорошо, что ты вернулся».

Так все было реально, так живо, что, когда я проснулась, я рыдала и долго после все плакала; Л. Н. удивился, а я не могу остановиться и плачу, плачу. Как болит во мне это горе! Говорят, что грех плакать по младенце; может быть!