— Напиши ей.
— Нет, ma tante, я обещал, и15
Зач.: <ее
— Ах, mon cher, mon cher.16 Les mariages d’amour [браки по любви]. Это беда и надписана след. фраза. Как ты еще молод.
— Но что вы мне посоветуете?
— Ты женишься на княжне Марье, ежели Софи откажет тебе?
— Да еще17 вопрос пойдет ли за меня княжна Марья?
— Нет, ты женишься?
— Обещать не хочу, а....
— Ну, хорошо.
18 На другой день приехал курьер из Москвы и привез известие о ее оставлении. Известие это взволновало город, в особенности тех, которые имели дома и родных в Москве. Nicolas в этот же день с тем же курьером получил письмо от матери накануне отъезда, в котором она между прочим [писала] о том, что последняя надежда их рушилась, что дом и подмосковная остались не проданы и что теперь всё именье должно пойти за долги. Невольно, получив это известие, Nicolas вспомнил о разговоре накануне с губернаторшей. Вместо зач. вписан следующий абзац. На19 другой следующий же день губернаторша, с тем особенным жаром, с которым бездетные добрые женщины увлекаются сватовством, занялась своим делом. Она написала письмо графине о своих планах и намерениях и в графинином письме вложила другое — Соне.
20
Соне она писала
В письме этом она,21
говорила, что
объясняя Соне положение Nicolas и всего его семейства, обращалась к ее великодушию. И на другой же день губернаторша съездила к княжне Марье и22
Первое чувство, возбужденное в Николае княжной Марьей, было чувство жалости. Она, видимо, тщетно боролась с своим волнением и с желанием не показать его в то время, как ожидала входа гостя. Она опустила глаза, когда он вошел. И увы! Он должен был признаться, что она дурна. Но как только она взглянула на него своим глубоким, страдавшим взглядом, сознание это тотчас же исчезло. В лице ее, некрасивом, как некрасивы бывают транспаранты без освещения, был зажжен25 яркий ясный свет и свет огонь, и26 свет огонь этот освещал и играл на всем, что окружало ее. Свет этот не был ярок и светел, но чувствовалось его сильное и прочное освещение.27 Княжна Марья всё носила
Лицо княжны Марьи изменилось совершенно в ту минуту, как вошел Nicolas, не только на его глаза, но и на глаза