— Я думала, волк, — отвечала Грушка и вдруг тотчас же после ужаса и слез отчаяния расхохоталась.
— Вот дура-то.
— Страсть испугалась! — говорила Грушка, заливаясь звонким, как колокольчик, хохотом.
Подобрали ягоды и пошли дальше. Солнце уже взошло и светлыми яркими пятнами и тенями расцветило зелень и блестело в каплях росы, о которую вымокли девчонки теперь по самый пояс.
Девчата были уж почти на конце леса, всё уходя дальше и дальше в надежде, что что дальше, то больше будет ягод, когда в разных местах послышались звонкие ауканья девок и баб, вышедших позднее и также собиравших ягоды.
В завтрак кружка и горшочек были уже наполовину полны, когда девчата сошлись с теткой Акулиной, тоже вышедшей по ягоды. За теткой Акулиной ковылял на толстых, кривых ножонках крошечный толстопузый мальчик в одной рубашонке и без шапки.
— Увязался со мной, — сказала Акулина девчатам, взяв мальчика на руки. — И оставить не с кем.
— Вишь ты! — сказала Акулина и спустила опять с рук малого.
Переговорившись так, девочки разошлись с Акулиной и продолжали свое дело.
— Знать, посидим таперича, — сказала Ольгушка, садясь под густую тень орехового куста. — Уморилася. Эх, хлебушка не взяли, поесть бы теперь.
— И мне хочется, — сказала Грушка.
— Что это тетка Акулина кричит больно чего-то. Чуешь? Ау, тетка Акулина!
— Ольгушка-а! — отозвалась Акулина.
— Чего!
