Все материалы
Не надо тревожиться.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
В Москве тяжело от множества людей.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Я шил сапоги.
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Много думал, но ничего не делал.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Мне ужасно совестно и досадно, что я затерял две ваши рукописи. Пожалуйста простите меня.
Очень благодарен Вам за Ваше любезное предоставление нам возможности пользоваться Вашим Mignon
желание славы есть последняя одежда, которую снимает о себя человек. Я чувствую постоянно всю силу этого соблазна. И постоянно борюсь с ним.
Я перебесился и постарел.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Всё слабость и уныние.
