Все материалы
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Не надо тревожиться.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу... Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
