Все материалы
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Не надо тревожиться.
Встал очень рано.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Жаль, что тебя нет, особенно теперь, когда, как мне кажется, начнется хорошая погода, которую я жду в октябре.
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Я, к моему удивлению и глубокому огорчению, убедился в том, что некоторые из моих семейных не намерены, как они сами открыто это заявляли, исполнить мое желание
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Спиритизм не есть учение, а грубый обман и потому не может быть сравниваем ни с каким настоящим разумным, религиозным учением.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
