Все материалы
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
У Фета вечер очень приятно.
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Спиритизм не есть учение, а грубый обман и потому не может быть сравниваем ни с каким настоящим разумным, религиозным учением.
В Москве тяжело от множества людей.
Чувствую неповоротливость старости
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
Встал очень рано.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Много думал, но ничего не делал.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Ничего не работается. Живу радостно.
Помогай тебе бог в душе твоей с покорностью и любовью к любящим и ненавидящим нести посланный тебе крест.
Лизавета очень хороша. Глаза.
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
Мне жить довольно хорошо, потому что я от жизни, вероятно, также и ты, ничего не жду.
