Все материалы
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Нынче всю ночь думал о смысле жизни
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Черты теперешней жизни — полнота, отсутствие мечтаний, надежд, самосознания, зато страх, раскаяние в эгоизме.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Нынче целый день был для меня моральным отдыхом, необходимость которого так часто бессознательно сознаешь в себе.
Вчера проиграл 500 р. сер.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
То, что вы хотите учиться сами, а не в гимназии, если вы точно хотите учиться, это хорошо. Человек хорошо знает только то, чему он сам научился.
На душе очень, очень хорошо. Всё думаю: за что мне такое счастье.
Я шил сапоги.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Пишу с таким увлечением, что мне тяжело даже: сердце замирает.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Сейчас я свободен благодаря фельетону. Но надолго ли.
Две главы совсем обдумал. Брыков и Долохов не выходят.
О своем писанье решил, что мой главный порок — робость. Надо дерзать.
Какой то казак, в то время как я проходил по улице, сказал: «поп! солдат!» и такая глупость, сказанная, может, вовсе не мне, мучила меня.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Встал рано, поспешно прошелся и сел писать.
