Все материалы
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
Не согласен только с вашим выражением о том, что мы работаем для того,чтобы осчастливить людей. Работа должна быть только в том, чтобы увеличивать любовь к богу
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
желание славы есть последняя одежда, которую снимает о себя человек. Я чувствую постоянно всю силу этого соблазна. И постоянно борюсь с ним.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
Все дни живу бесцветно, но прозрачно, всех люблю естественно, без усилия.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
А я так на днях был в Туле и видел всё, что давно не видал: войска, лавки, полицию и т. п., и захотел было осердиться на всё это, как бывало, да потом опомнился
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
То, что вы хотите учиться сами, а не в гимназии, если вы точно хотите учиться, это хорошо. Человек хорошо знает только то, чему он сам научился.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
