Все материалы
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Лизавета очень хороша. Глаза.
Жив.
Вспоминал о необходимости не заботиться о мнении людском, но плохо.
Денег нет, хозяйство плохо.
И хочется, и много есть чтò сказать, а не вяжется.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Читал Шопенгауера.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
У Фета вечер очень приятно.
На душе очень, очень хорошо. Всё думаю: за что мне такое счастье.
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу... Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки.
Встал рано, поспешно прошелся и сел писать.
Встал поздно, пошел ходить по лесам до завтрака.
Болтали, мне было трогательно.
Да, да, ирония скверное орудие, его жалко бросать, но оно скверно, как насилие.
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
Ездил с офицерами на рыбальство.
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
