Все материалы
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Думал: Радоваться! Радоваться! Дело жизни, назначение ее — радость. Радуйся на небо, на солнце, на звезды, на траву, на деревья, на животных, на людей.
Утром хотел писать, но не очень и потому шил сапоги.
Очень, очень благодарю вас за вашу любовь ко мне и отвечаю тем же. Привет всем вашим нашим.
Ничего не работается. Живу радостно.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Вечером читал Донкихота и ездил в баню.
Всё делаю гимнастику, записываю дни и не пишу.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Я здоров, как можно быть здоровым скверно прожившему жизнь старику
Мне пришла мысль пересмотреть все мои правила, привести их в порядок и приучать себя к исполнению их.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
Художник звука, линий, цвета, слова, даже мысли в страшном положении, когда не верит в значительность выражения своей мысли.
Как во всей жизни, так и в сочинении, прошедшее обусловливает будущее — запущенное сочинение трудно продолжать с увлечением и, следовательно — хорошо.
Черты теперешней жизни — полнота, отсутствие мечтаний, надежд, самосознания, зато страх, раскаяние в эгоизме.
И хочется, и много есть чтò сказать, а не вяжется.
Приехал Ушаков, и этот прохвост своим апломбом смущает меня.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
На душе очень, очень хорошо. Всё думаю: за что мне такое счастье.
