Все материалы
Было очень хорошо на душе, и также хорошо и теперь.
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Ничего не работается. Живу радостно.
Чувствую неповоротливость старости
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
Мне ужасно совестно и досадно, что я затерял две ваши рукописи. Пожалуйста простите меня.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Живем мы хорошо, все здоровы и физически, и нравственно.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
Поздравляю вас с Новым годом; дай вам бог здоровья и спокойствия душевного.
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
