Все материалы
Писал немного, плохо. Вечером пляски.
Ничего не работается. Живу радостно.
Надо сделать усилие над ленью и завтра — дурно ли, хорошо — писать.
Поздравляю вас с Новым годом; дай вам бог здоровья и спокойствия душевного.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
На душе очень, очень хорошо. Всё думаю: за что мне такое счастье.
Болтали, мне было трогательно.
Вечером читал Донкихота и ездил в баню.
Черты теперешней жизни — полнота, отсутствие мечтаний, надежд, самосознания, зато страх, раскаяние в эгоизме.
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
Апатия во мне.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Помогай нам бог утверждаться в той истине, какая открылась вам и какая, как я по опыту знаю, дает лучшее ненарушимое благо.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
Всё неясно, но понятно.
Не надо тревожиться.
Встал очень рано.
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
