Дневник, 28 апреля 1889 г.

28 А. М. 89.

Встал в 8. Сел у Тани писать об искусстве сначала, потом пришел Грот. Прочел ему. Так не дурно. Читал Грота «о чувстве». Страшная дребедень: ни содержанья, ни ясности, ни искренности. Джентлемен — это помои от христианина. Смывали посуду, где б был христ христианин — вышел джентл джентлемен . Думал [Вымарано две строки.] Еще можно заблуждаться о вреде, губительности для своей жизни своего эгоизма, но на эгоизме семейном это очевидно; из-за дурмана тщеславия не видать, нп[ример например , вреда себе своего эгоизма; но на детях, жене, за к которых тщеславиться, очевиден весь вред. Тоже с богатством и всякой потачкой личности своей и семейной. Мать любит детей, а делает им вред. Стало быть, не любовь, а пристрастие.

Была бедная. Пойду исследов исследовать . Теперь 3-й час. Всё побаливает под ложечкой.

Был у бедной: мать, кажется, обманщица професиональная, а дочь или чужая — жалкая проститутка с ребенком. Я догадался о том, что надо б было сделать, только после того, как ушел, надо б было выслать старуху и узнать от молодой всю правду и помочь, если можно. Дорогой встретил г-н г-на Платон Платонова , изобретатель, потом О. П. Герасимов, с ним говорил по душе. Но всё это не для Б Бога , а для людей. Дома много народа. Олсуфьев, Мамоновы. Играли в лапту и весело б было и не совестно. Потом пришел доброд добродушный и огранич ограниченный 1 . Янжул. Лег поздно.