18 марта. 17 М. М. 89.

Рано встал, много работал, дочитал Чехова, иду за Дикс Диксоном и узнать о дороге. Очень низкий уровень духовной жизни. Встретил Соловьева. С ним посидел: он признает церковь только как зачаток. Но почему известная ему римская или какая бы ни б было другая есть этот зачаток? Поехал до Грота. У него Склифасовский рассказывал, не торопясь. Врачи, юристы, богословы, все те, к которые научно занимаются предметами фантастическими, не могущими быть предметами познания, вырабатывают приемы, посредством к которых у них получается внешнее, механическое подобие достоверности, т. е. получается успокоение личное о том, что я, мол, приложил все известные научные приемы для познания и потому могу быть спокоен; о том же, что употребляемые приемы не могут по существу дать познания, они не думают. Таковы: следствия, судопроизводство у юристов, исследование больного у докторов, подведение под тексты у богословов. Хотелось сказать, что то же у естественник естественников , но это не вполне так. После обеда сидел один. Пришел Полушин, Касаткин и Клобский. Я рад, что Клобский б был для меня такой же собеседник и брат, как и всякий. Это можно и легко. Проводил Пошу. [Вымарана одна строка.]1 Вымарана строка: С. опять недовольна [1 неразобр.] и [1 неразобр.] Ночь провел хорошо. Ах, кабы навсегда! Поздно.

5354[19 марта.] 18 М. М. 89. В 9 убрался, напился чая и пошел к Крестовск Крестовской заставе, узнал, что идти можно. Вернулся в 2, застал Соловьева, поговорил не совсем легко с ним. Я как-то исключительно осторож осторожен с ним. Не знаю отчего. Очень хорошо, не столько думал, сколько чувствовал об исполнении воли Отца, участии в Его деле и жизни, в предоставлении Ему жить через меня.

Народу много, и обедало и вечером. Музыка. Сказал бы прежде скучно, но теперь только лишнее и жалко немного. Был Леман, говорил с ним. Он ссыхается. Его эгоизм сам себя выедает. О, ужасный зверь. Он хочет быть оригинальным, говорит: Я узнал, что люблю наслаждения; но только мне нужны особенные наслаждения — лучше: тройки, обеды, женщины и т. д. Бедный! Это ничто иное, как смешные décadents.2

Думал: Отчего не мог быть Христос больше. Хр Христос такой, к которого все гнали, убили, не скажу: никто не узнал, но мы не узнали, мир не узнал. Могли, должны были быть и есть милионы, бильоны, бесконечное число Хр Христов (Будд), делавших дело жизни. Мы не знаем словами, но делом жизни они дошли до нас и сделали нас. Из этого выходит то, что понимание Хр Христа как единицы личности не только мелко, но нельзя. Это личность. Есть Христос — логос, разумение, и он во всем. И называть его нельзя Иисусом, жившим в Галилее. — Другое выходит то, что надо и можно и должно жить так, чтобы быть Христом неизвестным. Да им, в сущности, и будешь всегда, т. е. если ты святой, то ты будешь неизвестным. И Христос Иисус неизвестен для милиардов и для существ мира. Всё это ведет к тому, что кроме исполнения воли Отца ничего нет ясного и несомненного. Ночь провел хорошо. Ма Мало спал.