[ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ СТАТЬИ «БРОДЯЧИЕ ЛЮДИ».]

№ 1.

Въ наше время у насъ по деревнямъ завелось нѣчто совершенно новое, не виданное и неслыханное прежде и не только тяжело мучительное, отравлящее отравляющее жизнь всего населения, но угрожающее сделать жизнь совершенно невозможною. Это нечто есть нищенство, разросшееся и разростающееся в какой то такой ужасной прогрессии, при которой жизнь населения становится все тяжелее и тяжелее и скоро станет совершенно невозможной. Каждый день в нашу деревню из... дворов142 приходят на ночле ночлег разводят на ночлег от... до...143 Зач., восстановлено и снова зач.: человек теперь зимой, холодных, голодных оборванных людей. О том, каковы эти люди по своему внешнему виду,144 трудн трудно не145 во возможно может представи представить себе ни один городской житель, не видавший таких людей. На днях приходил к нам такой несчастный. Он почти раздет ― на нем остатки разваливающейся и обуви и одежды, лицо его худое, одутловатое, все в гнойных струпьях, в таком же положении и все его тело. И такой человек и более или менее подобные ему приходят в деревню, и десятский отводит их не в наш дом, где десятки чистых комнат, не в дом священника, дьякона, торговца, даже146 не учителя, а в очередной дом147 к|оторый] на очереди к хозяину, у которого одна горница, где вся семья, жена, снох снохи , девушки, ребята, и надо не только дать место для ночлега этому вонючему, обсыпанному, как струпами и болячк болячками человеку, но нельзя и не посадить его за ужин, когда хозяева сами сядут. И это через день, два, и во всех дворах и по всей России. Мало того: это ночные постояльцы, но середи дня зайдут не два, не три таких148 человека] просителя: настоящие нищие с сумами и прохожие, не два, не три, а 10 и больше, и всякому баба, которая знает, что до новины далеко не хватит хватит хлеба, отрежет ломоть от иногда последней ковриги.

У нас есть Работные дома, есть Воспит Воспитательные дома, есть Приказ Приказы Общ Общественного призрения, есть еще благотворительные учреждения по городам. И все эти учреждения очень хорошия, и места при них хорошия, и высоко ценятся занимающими и желающими занять их, и самые учреждения чистые здания с элект электрическими освѣщеніям освещениями ,149 Зачеркнуто: пар паром парк паркетными полами, чистой прислугой, и призрѣваю призреваются там тысячи всякого рода людей женщин, детей. Но ведь все это какая-нибудь сотая доля того огромного, едва ли не милионного населения (цыфра эта неизвестна, но должна быть огромна), которая теперь, нищенствуя, бродит по России и призревается и кормится крестьянским народом. Что бы было, невольно приходит в голову, если бы не было этого крестьянского народа и не было бы в нем того чувства христ христианского милосердия, которое есть в нем и которое не позволяет ему не только не прогнать этого вшивого, паршивого, воню вонючего , но не позволяет ему не посадить его за ужин, не отрезать ему ломоть тяжелым трудом добытого и самому недостающего хлеба.

Ведь представить себе только, что150 не было бы, если бы не было этого народа и не было бы в нем того чувства,151 мило милосердия которое так сильно живет в152 народе нем, ведь куда нибудь должны бы были деться эти сотни тысяч, если не милионы и несчастных и развращенных, но все таки также несчастных проходимцев.

Да, не правительство и153 общес общества благотворительные общества ограждают нас,154 дос достаточных людей достаточных классов, от напора на нас дошедшей до последней степени нищеты и отчаяния голытьбы, а эта невидная основная сила жизни русского народа ― крестьянство.

Не будь их, уже давно, несмотря ни на какую полицию (ее же так мало и не может быть много в деревнях), разнесли бы все155 зажиточ зажиточные дома зажиточных семей, а там, где не разнесли бы их, убивали бы от отчаяния и тех, кто не помогает им, или самих себя,156 Написано: себе вешались бы, резали бы других и резали157 В конце слова зач.: сь бы сами себя, потому что им больше делать нечего. И в самом деле огромному большинству этих людей больше делать нечего. Сами ли они виноваты, пьяницы ли они и стали ли пьяницами от158 ско скорей невоздержания или от отчаяния, они таковы, каковы есть, и им больше нечего делать, как только просить или грабить. Хорошо, что они до сих пор только просят, но не грабят они, а просят они, а не грабят только потому, что у них есть еще выход в помощи не от богачей — богачи обезпечены — а от самых бедных, иногда более бедных, чем просители, людей народа. Надо видеть этих людей, хорошенько распросить, рассмотреть их, чтобы понять ту степень лишения и страданий, до которых дошли или доведены эти люди. Вот один еще совсем молодой малый, — 5 гр градусов мороза — на нем пиджак весь в дырах,159 из рукава торчит руба рубаха рубахи нет, сквозь дыры видно тело, такие же и штаны, на ногах что то похожее на ботинки — одна вся распорана, он бледен и дрожит. Вот другой старик в мужицком дырявом кафтане,160 тор торчит в лаптях,161 3ач.: но в фу фуражке торчит162 гря грязная серая от грязи рубаха и в рукавах, и на заднице из под163 шт штанов прорванных штанов. Ему нет 40. У него одышка и лицо человека пьющего. Спросишь: кто, откуда? Всегда один ответ:164 Всегда один ответ зач. и восстановлено. Нет работы, везде прикрывают, или идем поискать работы в Москву или из Москвы в Киев. Или были высланы административно,165 или и всегда одно: нет и нет работы. Иногда видишь, что неправда, иногда, напротив, очевидно говорит правду и сейчас бы рад в какую бы то ни было работу. Бывают и166 дети калеки без руки или ноги, или совсем больные, бывают, хотя и редко, и дети, и женщины. Боюсь согрешить, но большое большинство люди пьющие и не ужившиеся в своем месте, но среди них много и много истинно167 нужда нуждающихся несчастных, да и те, про которых так168 естественно хочется сказать, что сами виноваты, не менее, если не более, несчастны. Стоя на той степени достатка Только перестань с постоянным усилием нести тяжелую трудовую жизнь большинства крестьян и в особенности рабочих, и сейчас сбился с пути. А сбился раз и169 пошо пошел пропал.

На днях170 выхожу, как обыкновенно, на утреннюю прогулку только проснулся, И Илья В Васильевич говорит мне: два прохожих. Возьмите на столе. И Илья В Васильевич 171 уходить берет и подает, как заведено, по 5 копеек. Проходит около часа, я выхожу на улицу. Ужасно оборванный, в совершенно развалившейся обуви маленький человечек с нездоровым лицом, подпухшими главами начинает кланяться и подает свидетельство.

— Вам подали.

— Подали. Ради Бога, ваше сиятельство172 взг взгляните извольте видеть, ваше сиятельство, что мне делать, куда мне деться.

Я говорю, что подаю всем одинаково, больше не могу. Он продолжает умолять, угрожает, что наложить на себя руки, становится на колени и опять повторяет одно и тоже.

Я даю ему еще173 н несколько 20 копеек, и ОН уходит. И таких, т. -е. таких особенно неотвязных, каждый день 5—6 человек таких много.174 прихо приходит

Но сколько между всеми ними прекрасных, истинно прекрасных людей по своим нравственным качествам.

Просит, как обыкновенно, высокий, красивый человек в одном,175 про прорванном хотя и не очень, но прорванном коротком пиджак и176 шля шляпе картузе, сапоги уже плохи, не держатся, умное, хорошее лицо. Я подаю, он благодарить. Я спрашиваю, пьет ли? говорить, что пил, но не пьяница. Грамотен ли? Как же, улыбаясь говорить, читал ваши книги, называет. Спрашиваю, кто он, откуда.177 Он говорить, что Рассказывает, очевидно, правдиво свою историю, жиль в Петербурге, было хорошее место конторщика, 30 рублей. Сам крестьянин нашего уезда.178 Контора лопну лопнула Его домашние вместе с другими деревенскими от малоземелья задумали переселиться в Сибирь в Томскую губернию. Написали ему, спрашивая согласия продать его часть земли на старом месте, он согласился.179 они Домашние уехали, но оказалось, что земля им попала дурная, они прожились там и вернулись домой, и живут теперь на квартирах, кормясь работой. Он посылал им, но случилось, что торговая кампания, в которой служил, раззорилась. Искал места, не нашел.

И вот идет теперь к своим, что было деньжонок издержал. Очевидно, деловитый180 хороший человек, попал только от несчастной случайности в положение голыша.

Или другой: в181 лаптях опорках, одежда ваточная, в роде халата, подпоясанн подпоясанный веревкой. Одежда вся, вся в дырках,182 проситель?] очевидно, не прорванная, но от того, что износилась, лицо скуласто скуластое приятное, умное и трезвое.183 разгово разговорились Я подал обычные 5 копеек. Он поблагодарил, мы разговорились.184 ока оказалось Он административно ссыльный, жил в Вятке, кормить кормиться нечем, теперь идет в Рязань, где жил прежде. Спрашиваю: чем был? Газетчиком, разносил газеты. За что пострадал? За распространение нелегальной литературы. Разговори Разговорились про революцию, я сказал свое мнение о том, что все в нас самих, что силу185 Можно прочесть: нич ничего , дальше зач.: мы не нельзя сломить, особенно такую огромную. Уничтожится зло вне нас, когда оно уничтожится в нас, сказал я.186 он

— Да когда нибудь, да не скоро.

— От нас зависит.187 а толь только , перед началом следующей реплики зач.: я сказ сказал

— Я читал вашу книгу о революции.

— Это не моя, но я так же думаю.188 Перед началом следующей реплики зач.: Ba[?]

— Хотел просить вас о ваших книгах.

— С удовольствием. Только как бы не повредить вам. Я дам самых невинных.

— Да мне что... я уже ничего не боюсь. Тюрьма? Да тюрьма лучше, чем так. Я бы желал в тюрьму.

И сказа сказав , он улыбнулся доброй улыбкой.

— Как жалко, что столько сил тратится напрасно, сказал я, вот такие люди, как вы, как расстраиваете свою жизнь.189 всегда Ну как же вы.

То он весело бойко отвечал мне, когда дело шло о внешнем общем, но как только дело коснулось его, он вдруг отвернулся от меня, закрыл рукавом глаза и затылок его затрясся.

И сколько таких людей.

И эти люди погибают без помощи, и люди те, как тот первый слабые отдаются этой бродячей жизни и главное тот народ, который до сих пор пригревал, кормил их, спасал нас от них, доходит до невозможности продолжать это свое дело. Нельзя так, положение это и новое, и невозможное. Нельзя так, надо ответить на это новое ужасное явление русской жизни.

№ 2.

«Как ответить на него, я не знаю, но знаю одно, что ответить на него может никак не наше одервенелое и глупое правительство, a ответить могут только люди общества (стоит только вспомнить то, что сделал и делает Бутс), одни сотни и сотни бедных мущин и жешцин, которые рвутся к разумному честному бескорыстному труду и другие наверное очень многие богатые, которые дадут средства на устройство таких учреждений, который избавят эти несчастный сотни тысяч бродящих людей от необходимости нищенствовать, от соблазна всякого притворства и лжи, и миллионы оседлого крестьянского народа от той тяжести, которую он один несет на своих плечах».

№ 3.

«Как ответить на него я не знаю, но знаю одно, что ответить на него может никак не наше одервенелое и глупое правительство, a ответить могут только люди общества (стоит только вспомнить то, что сделал и делает Бутс), одни сотни и сотни молодых небогатых мужчин и женщин нашего круга, которые рвутся к разумному, честному и бескорыстному труду; и другие наверное очень многие, богатые, которые дадут средства на устройство учреждений, могущих избавить сотни и тысячи бродячих людей от испытываемых ими страданий. Такие усилия непосредственного труда молодых, небогатых людей и денежных жертв богатых избавят этих людей не только от телесных страданий, но от греха и развращения, утишат озлобление этих людей против богатых, избавят богатые классы от некоторой доли сознания своего греха, избавят и народ от несомой им тяжести содержания этой, все увеличивающейся армии безработных».

*** Первая редакция статьи «Живущие и умирающие».

Я сижу за работой, приходит тихо190 Я сижу... тихо вписано над зачеркнутым: Как и каждый день И Илья В Васильевич 191 говорить мне, что и, очевидно не желая отрывать меня от дела,192 робко говорить, что давно дожидают прохожие и женщина.

— Возьмите пожалуйста и подайте.

— Женщина по какому то делу.

Прошу подождать и продолжаю работу. Выхожу совершенно забыв о просительнице. Из-за угла выходить молодая, длиннолицая, худая, миловидная крестьянка. Я вспоминаю.

— Что нужно? В чем дело?

— Значить. Мужа отдали. Осталась одна с четырьмя детьми.193 да свекровь

— Как же? Разве один был? Братьев не было?

— Брат есть да разделенный.

— Так как же одинокого отдали?

— Отдали, говорят, вы не делены. А мы еще после Пасхи на Фоминой разошлись. Все разделили, да и делить нечего было. Из скотины только и было что три овченки.

— Так как же одинокого отдали?

— А кто их знает. Вот осталась одна с ребятами. Делай что хошь. Одно помирать надо. Да робят жалко. К вашей милости. Защитите как194 Воротить нельзя не по закону отдали.

— Я узнаю. Записал деревню, имя, прозвище. Узнаю, если что можно сделать. Дам знать.

— Помогните хоть сколько нибудь. Ребята есть хотят, a верьте Богу, куска хлеба нет. Пуще всего грудной. Молока195 пропало в грудях нет, а коровы тоже нет. Плачет и вся трясется и от слез и от горя в своей рваной поддевочке.

Спрашиваю: откуда она взята. Говорит из Сергиевского. Это богатое большое село в 40 верстах от нас. Спрашиваю,196 Зач. как живы ли197 родня отец, мать и как живут. Живут, говорит, хорошо.

— От чего бы тебе к ним не поехать?

— Я и сама думаю. Да как мне к ним итти. Может не примут.

— Так вот что давай напишем, я.

Она соглашается. Я иду к себе, пишу от се себя им письмо и выношу ей.

Только отпустил,198 как пришла женщина, рѣшив решившая съездить в волость узнать об её деле как слышу бубенчики и подъезжает великолепная тройка цугом. Кучер, стоя стоял в мохнатой шапке, тулупе, в санях барыня в соболях под вуалью. Это знакомая родственница, жена члена государственного Совета заехала из своего соседнего с нами её имения, чтобы проститься с моей женой перед своим отъездом в Алжир, куда она везет своего мужа страшно уставшего, как она говорит, от петербургской жизни и деятельности. — За завтраком дама эта,199 разска рассказывает с париком на голове и брилиантами в ушах и200 на холеных пальцах, рассказывает про тяжесть петербуржской жизни с её требованиями, рассказывает про страшное201 по её мн мнению горе с её сестрой, потерявшей от скарлатины своего 4-го прелестного ребенка. Несмотря на все усилия всех лучших знаменитостей врачей ребенок умер. On ne peut pas se faire une idée du désespoir de Lidie. Son pauvre mari craint pour elle.202 *** Невозможно вообразить себе отчаяния Лидии. Бедный муж боится за нее. Ужасно.

На столе y нас стоят вазы с прекрасными букетами розанов. Это присланный нам подарок какой то неизвестной особой.203 сосѣд соседкой Петерб Петербургская соседка замечает цветы и спрашивает откуда они — неужели и из своих оранжерей и, зная это по ответу, говорит, что в Петербурге такие розаны каждый по 1 1/2 рубля. А их в двух вазах штук 20, так что кроме гиацинтов и гвоздик одни розаны стоят рублей 30.

— Ну в Алжире у вас этого всего будет много.

— Да, но путешествие очень трудно.

— Ну что же в 1 -м классе.

— Хоть и в первом классе. Муж привык к прогулкам, a здесь лишен этого.

Еще разные разговоры о знакомых, о Думе, о последнем французском романе, прекрасной игре Гофмана. Завтрак кончается, и еду на свою обычную прогулку, но присоединяюсь к нашему Доктору, которому нужно побывать нынче у больных и в той деревне, где Волостное Правление, и в той, откуда солдатка.

Прежде всего204 мы захожу в Волостное Правление. Старшины нет, нет и писаря, один помощник писаря, молодой умный мальчик. Я его давно знаю. Распрашиваю о солдатке. Он205 рассказывает справляется и говорит мне, что раздела в этой семье не было. Правда, говорила тут их свекровь, что они разделены, но раздела не было, и потому не было причины отменить Павла от солдат солдатства .

— Ну как они живут?

— Очень бедны.

— Да я хочу заехать распросить их об этом разделе.

— Вот сами увидите. Бедны то бедны. А все таки врут, что делились.

Заходит доктор, окончив свое посещение больного, и мы вместе направляемся к солдатке. Но по дороге, в улице того же села нас останавливает девочка лет 12 очень миловидная.

— К вам верно, говорю я доктору.

— Нет, я к вашей милости.

— Что нужно. От кого ты?

— Да я сама от себя. Научите, что нам делать. Мать померла, остались мы одни. Что нам делать? Что нам делать? Как кормиться, сидим не емши...

— Откуда ты?

Девочка указывает дом кирпичный, довольно хороший. — Вот наш дом. Да зайдите, посмотрите.206 я иду

Выхожу из саней, иду к дому. Из дома выходит женщина и приглашает войти. Женщина эта тетка девочки. Вхожу. Так, как и сказала девочка. Четверо детей кроме неё, два мальч мальчика , одна девочка и меньшой207 годовалый опять мальчик двух летний. Тетка рассказывает мне всё. Отца задавило в208 Зач,. шахте рудокопной шахте 2 года тому назад. Хлопотали вознагражденье, ничего не вышло. Осталась209 мать, вдова с 3 детьми,210 после 4-го родила без него. Кое как кормилась на своей малой земле. Работала немного, пропала211 В ркп. слово: проехала лошадь, потом корова, осталось две овцы. С месяц тому назад сама заболела, померла. Остались пять человек детей, старшей 12. Кормись, как хочешь. Тетка помогает по силам, да сила малая. Не знает, что делать. Хоть бы в приют куда определить детей, хоть не всех. Старшая милая умная девочка,212 очевидно хозяйка дома, теперь очевидно все понимает, вникает в наш разговор с теткой.

— Хоть бы этого вон Миколашку куда пределить, указывает она на меньшого, а то с ним беда, никуда отойти нельзя.

Я делаю, что могу, и обещаюсь хлопотать о приюте. Девочка старшая благодарит и спрашивает, когда притти ко мне за ответом,213 Все осталь остальные Глаза всех остальных детей, кроме Миколашки, устремлены на меня, как на какое то волшебное существо, которое все может сделать для них.

Выйдя из дома, не доходя до саней, встречаю старика. Старик здоровывается и тотчас же начинает говорить о сиротах.214 выраж выражаясь Бѣд Беда

— Бяяда, говорит он,215 Вот сердешные где жалость смотреть на них. И девчонка старшенька как хлопочет. Ровно мать им. И как им только Бог дает. Спасибо люди не покидают,216 ост оставляют а то как есть голодом бы померли, сердешные. Вот уже таким и не грех помочь, говорит он, очевидно советуя мне сделать, что я могу.

Прощаемся с стариком, с теткой, с девочкой. Все они провожают меня, и едем217 к сол солдатке в другую деревню, к утренней солдатке. — В деревне этой на самом краю женщина вдова с сынишкой и старухой матерью. Они давно уже живут милосердием людей. Изба их одно время совсем угрожала задавить их. Добрый человек поставил им всю новую избу. Живут они в новой избе, но нужда все та же и живут милостыней. Я остановился у первой избы, но зная, чья же изба, чтобы спросить, где живет солдатка. Из двери вышла знакомая вдова. И тотчас же начала просить помочь прокормить, телушку, прося зайти посмотреть телушку. Я обещал зайти, но решил прежде пойти к солдатке.218 Мне указ указываютъ

— Третий дом отселе, сказала мне вдова, указывая вдоль улицы. Кирпичная изба, а рядом их дом.

Как ни219 бедны дома жалки по деревням дома бедных людей, такого заваливающагося дома, как дом солдатки, я давно не видал. Не только вся крыша, но и стены перекосились, так что окна были кривые.

Внутренность была не лучше внешности. Маленькая220 кривая избушка с печкой, занимавшей треть её, вся была перекошена, черна, грязна и,221 полна к удивлению моему, полна народа. Я222 же думал найти одну солдатку с её детьми, но тут была её золовка, молодая баба с детьми, и её старуха свекровь.223 окав окавывается На середине избы висела люлька, и золовка качала ее. Солдатка же сама была на печке. Пока она слезала, свекровь мне все рассказала. Оказывается, как я понял, что они разделились только на словах и, так как другого жилья не б было ,224 и они продолжали жить вместе. да и разделились то они только на время, пока сердились друг ка друга, а потом помирились и продолжали жить вместе. Так что волостное правление б было совершенно право, не признав Павла одиноким. Но то, что они жили вместе, не уменьшало их страшную бедность. Ни лошади, ни коровы ничего не было кроме заработка оставшагося брата, который работал225 в шахт шахтах на стороне226 пом помогая и, хотя и был пьяница, кормил не только свою семью, но и солдатку с её детенышами. Солдатка слезла с печи и подтвердила то, что мне говорила свекровь. Но все таки просила меня хлопотать о выручке её мужа, так как она считала невозможным продолжать жить с деверем. Я сказал, что попробую хлопотать,227 тру *** дно но едва ли что выйдет. Подождем, что228 скаж скажет отпишет отец. Тогда видно будет. На этом простились, и я пошел по обещанию к вдове на краю, чтобы посмотреть, как она просила, ее телку, которую кормить нечем. Телка стоит в сенях. Телка как телка, смотреть на нее нечего. Иду в дом. Изба чистая, прибранная, мальчик здоровен здоровенький , одет229 не б больно по деревенски хорошо. Вдова по обычаю начинает причитать со слезами о своей бедности, есть нечего,230 малого телку кормить нечем, вынимает из за пазухи лоскут бумаги и с громким плачем подает мне.

— Что это? говорю.

— Да вот шаль залòжила за трешницу.

Читаю, расписка в том, что взята под залог шаль;

— Ну, а старуха что? спрашиваю.

— Да вон на печи.

Я подхожу к печи, окликаю. Отзывается слабо старческий голос.231 Чут Чуть

— Ох тяжело, о ох горе мое.

— Что, старушка? Что болит?

— Все болит. Всю ломит.

— Старая она, говорит вдова.

— А сколько ей?232 Да годов Не старше меня.

— Старше много, ей годов 90.

— Так что же нам с тобой,233 старуш старушка говорю, старушка, помирать пора.

— Пора, пора.... батюшка., об одном прошу Бога. Да не принимает душу. За грехи видно. О господи.

Отделавшись здесь, едем с Доктором на последнее его посещение в деревне, которое нам на дороге и234 где ему нужно посетить откуда235 к нему. его приезжали звать к больному. Приезжаем и идем вниз в избушку. Небольшая, но236 бѣд бедная . чистая горница, в середине люлька, и женщина качает, за столом девочка с удивлением237 Переделано из: удивленным ужасом смотрит на нас.

— Где же больной? спрашивает доктор.238 свер сверху .

— На печке вон, говорит женщина, сильно качая люльку с ребенком.

Доктор влезает на приступку печки и окликает больного. Больной не отвечает. Я влезаю тоже на лавку, так что стою рядом с Доктором.239 Ну что? спрашиваю я И вижу в полутьме240 Зач,: Доктор дер держит человека в рубахе, лежащего головой на камне печи без постели, не совсем навзничь, так что обе руки на просторе. Доктор держит одну за пульс.

— Ну что? спрашиваю я.

— Агония, говорит Доктор и обращается к хозяйке. Запали лампу.

Хозяйка зовет девченку и велит ей качать люльку, а сама зажигает лампу и подает Доктору.

— Кончено, говорит Доктор, спускается, и я за ним.

Очень странно мне после этого садиться за наш обед с 12 серебряными приборами, двумя слугами, полуторарублевыми розами, стоящими на столе, и разговорами о превосходстве той или другой музыки, о241 справед справедливости уместности или неуместности речи министра и члена Думы, о страшной невралгии Гр. А. и горести кн княгини Б., о смерти своего отца и о преимуществе гимназического воспитания перед институтским.

Странно и скучно и возмутительно и стыдно.

Едем домой с Доктором и дорогой молчим. Думаю, что оба испытываем одинаковое чувство.

— Как же он лежал? Ничего подстелено не было?

— Ничего, коротко отвечал Д Доктор , понимая, о чем я спрашиваю и почему.

Опять едем молча довольно долго.

И опять очевидно зная, о чем я думаю, доктор говорит:

— Да, очень есть бедные. Вчера я был в Крутом после родов. Чтобы исследовать, надо было положить так, чтобы вытянулась во весь рост. Не было такого места.

— Неужели?

— Да, такая плохая изба.

Подъезжаем к дому. У крыльца стоит великолепная пара коней цугом в ковровых санях. Кучер красавец в тулупе и мохнатой шапке. Это сын приехал из своего имения.

За обедом из 5 блюд с двумя сортами вина, двумя служащими лакеями и стоящими на столе цветами, идут разговоры.

Сын, глядя на цветы, десятка два свежих розанов, спрашивает, откуда эти чудесные розаны. Жена рассказывает, что это уже во второй раз присылает нам какая то дама из Петербурга, не открывающая своего имени.

— Такие розаны по 1 1/2 рубля за штуку, говорит сын. И он рассказывает, как на каком то концерте или представлении закидали всю сцену такими цветами.

Разговор переходит на Гофмана и его игру.

— Техника изумительная, но нет настроения, говорит кто то.

— Последний раз я встретила в его концерте — называют имя и фамилию. Он почти год никуда не выезжает, а на Гофмана приехал и остался вполне доволен. А он кажется знает толк.

— А что, как его здоровье?

— Да все нехорошо. Доктор посылает его в Алжир, но он не хочет. Говорит, что всё может переносить, только не скуку.

— А для меня на наш противный Петербург самое скучное место на свете. Особенно теперь с Думой и все одними и теми же разговорами...

Обед кончается, подают кофе. Я ухожу к себе и мне на душе странно и мучительно стыдно.

Подати.

Кроме обычных посетителей и просителей нынче 20 Дек Декабря 242 совсѣ совсем еще особенные: это243 старик знакомый мне бездетный, доживающий в большой бедности свой век старик крестьянин на малом наделе и оч очень бедная женщина из нашей деревни и то тоже из нашей деревни крестьянин, сколько я знаю достаточный. Все трое по одному и тому же делу. Собирают подати, и у старика описали самовар, у бабы овцу и у достаточного крестьянина244 телку корову. Я забыл да и не знал все эти порядки и потому распрашиваю, что такое, как, отчего?

Первый жалуется зажиточный крестьянин, высокий, красивый, стареющийся, сердитый человек. Рассказывает, какие то продовольственные, как-то не следует брать теперь и с них, а пришел староста, описал телку и все. А не по закону. Я говорю, что справлюсь, узнаю, и обращаюсь к старичку. Маленький, худенький, слабый, плохо одетый человечек245 В ркп.: человечек рассказывает с отчаянием, как пришли, взяли самовар и всё. A где же я возьму три246 р рубля семь гривен, какие то, кто их знает, казенные чтоль. Где ж мы с старухой возьмем? И так ели живы.247 законы Какие же это права. Помогите как?

Я обещаюсь узнать, обращаюсь к бабе. — Худая, измученная, я ее знаю, знаю, что муж пьяница и 5 детей.

— Пришли. Давай говорит деньги. Я говорю, хозяина нет, на работе. Давай говорит. Где ж я возьму. Одна овца и ту забрали. Плачет. Обещаюсь разузнать помочь, чем могу, и иду на деревню к старо старосте , чтобы узнать подробности. На улице деревни останавливают меня еще две просительницы бабы. Мужья в работе. Бабы одни дома, а по всем дворам идет строгая описка за недоимки. Одна просит купить у ней холст, отдает за 2 рубля. А то описали кур. Только развела. Тем и кормлюсь, что соберу яичек продам.248 куп купите Возьмите, холст хороший. Я бы и за три не отдала, кабы не нужда. Отсылаю домой, когда вернусь, обсудим, а то может и так уладится. Не доходя до старосты на перерез выходит еще бывшая школьница, быстроглазая, черноглазая, бывшая ученица моя, Ольгушка, теперь старушка. Та же249 Можно прочесть: то же беда, описали телку.

Староста сильный, умный,250 человѣ человек с седеющей бородой251 человек на дворе мужик подходит ко мне на улицу252 и мы разговар разговариваем и распрашиваю, какие подати собираются и почему так вдруг строго, что отбирают самовары, овец, кур. Староста253 подробно рассказывает мне,254 все одно недоимку собиают и особенно строго. Все очистить что приказано строго на строго собрать к новому году всю недоимку.

— Какже, спрашиваю, отбирать самовары, скотину?

— Велено,255 Зач.: Как же быть? что же будешь делать? говорит староста, пожимая сильными плечами. Только есть и такие, что могут отдать. Хоть бы Абакумов.256 Зач: Он

Он называет мне того достаточного крестьянина, у которого описали корову за какой то продовольственный капитал, который Аб Абакумов не считает обязанным платить.

— Ну этот положим, говорю, ну a бедных то как же. Хоть бы у стариков, самовар взяли.

— Эти точно что бедные и взять не с чего. Да ведь там не разбирают.

— Ну, а Курносенкова? Я говорю про женщину, у которой взяли овцу. И эту староста257 признает жалкой жалеет, но как будто оправдывается тем, что не может не исполнять приказания.

— Я спрашиваю, давно ли он старостой. И сколько получает.

— Да что получаю? отвечает он не на мой высказанный, а на не высказанный вопрос, зачем он участвует в таком деле?

— И то хочу отказаться. 30 рублей наше жалованье, a греха не оберешься.

— И чтоже, и отберут и самовары, и овец, и кур? спрашиваю я.

— А они как же. Обязаны отбирать. А волостное уже торги назначит. И продадут. Да натянут как нибудь....

Иду к Курносенковой, к той бабе, которая приходила об описанной у ней овце. Крошечная избенка, в сенях та самая единственная овца, которая должна итти на пополнение государствен государственного бюджета258 постройку в дополнение к тому, что получится за торговлю водкой, на259 постройку кр[?] содержание армии, двора и всяких чиновников. По бабьему обычаю, особенно свойственному нервной, измученной и нуждой и трудами женщине, Курносенкова, увидав меня, с волнением начинает быстро говорить:

— Вот и живу. Последнюю овцу берут, а я сама чуть жива с этими. Указываешь на хоры и печку. Идите сюда, чего. Не бойтесь. Вот и кормись тут с ними, с голопузыми.

Голопузые, действительно голопузые, слезают с печи и окружают мать...

Еду в тот же день в волость.

Старшина подтверждает мне всё то же, что сказал староста.

В волости несколько человек стоят за решеткой. Старшины нет. Он сейчас придет... Распрашиваю260 пр ишедшихъ?] дожидающихся. Кто зачем?

Двое за паспортами. Идут в заработки.261 должны иска искать Принесли деньги за262 бумаг бумаги паспорта. Один приехал за копией с решением волостного суда, отказавшего ему, просителю, в том, что усадьба, на которой он жил и работал 23 года, похоронив принявших его стариков дядю и тетку, не была бы отнята от него внучатной племянницей того же дяди. Племянница эта, будучи прямой наследницей дяди, пользуясь законом 9 ноября, продает в собственность и землю и усадьбу, на которой жил проситель. И ему отказано, но он263 хочет просить, где можно не хочет верить, чтобы были такие права, и хочет просить вышний суд, он сам не знает какой. Я разъясняю ему, что права эти есть, и это вызывает доходящее до недоумения и недоверия неодобрение всех присутствующих.264 Зач.. Третий

Едва кончил разговор с этим крестьянином, как265 всту вступает обращается ко мне266 прос просит за разъяснениями по его делу высокий, с суровым, строгим выражением лица крестьянин. Дело его в том, что он вместе с односельцами копают руду железную на своих пашнях, копали с покон века. Нынче вышло распоряжение. Не велят копать. На нашей земле не велят копать. А мы только этим кормимся. Второй месяц хлопочем и нигде концов не найдем. И ума не приложим, кому это нужно мужика раззорять.

Я ничего не могу сказать этому человеку утѣшительн утешительного и обращаюсь к пришедшему старшине с моими вопросами о тех решительных мерах, которые прилагаются у нас для взыскания недоимок. Спрашиваю267 Старшина гово говорит , и о том, по каким да по каким статьям собираются подати. Старшина сообщает мне, что всех видов податей, по которым собирается теперь недоимка 7:268 Цыфра 1 написана по 6. 1) казенные, 2) земския, 3) страховые, 4) продовольственные долги, 5) продовольственного капитала в замен засыпи, 6) мирских волостных, 7) сельских.

Старшина говорит мне то же, что и староста, что причина особенной строгости взыскания предписание высшего начальства. Старшина признается, что трудно собрать с бедных, но уже не с таким сочувствием, как староста, относится к беднякам и не позволяет уж себе осуждать начальство и, главное,269 очевидно. почти не сомневается в необходимости своей должности и в270 зак законности . безгрешности участия в этом деле.

— Ведь нельзя же, тут и волостные, и земския.

Вкоре после этого мне случилось говорить об этом же с Земским начальником. Да *** у земскаг земского начальника сомнений в необходимости его деятельности уже не было совсем. Хотя все таки он признавал, что в сущности лучше бы и вовсе не служить. Да все таки, раз живу в деревне, почему же не воспользоваться хоть неболыним жалованьем. А всетаки приносишь пользу тому же самому народу.

Знаю, что для губернатора сомнения о пользе своей деятельности уже нет и помина.

Министры же, как те, которые занимаются торговлей271 вина. водки, так те, которые занимаются272 организацией. приготовлением убийц, также и те, которые заняты присуждениями к изгнані изгнаниям , тюрьма тюрьмам , каторгам, вешанию людей, все министры эти уже вполне уверены, что они благодетели русского народа и что самовар Исаевых, и овца Курносенковой, и холст Ольги находит самое лучшее помещение в устройстве их гостиных, костюмах их жен и в необходимых им путешествиях и увеселениях, предпринимаемых ими от тяжести своих трудов для этого грубого и неблагодарного народа.

*** Первая редакция статьи «Сон».

Разговор начался еще за обедом. Начался он с того, что Мар Мария Васильевна Краснопевцова, вдова-хозяйка дома и опекунша своих малолетних детей, рассказывала обедавшему у неё гостю,273 кандидату уездному Предводителю Герценштейну,274 Начальные буквы исправлены из: Шер истинно русскому человеку, как сам себя считал Герц Герценштейн , сделанное в лесу именья её детей похищение леса.

— Приехали, срезали 7 дубов точно в своем лесу и повезли. Не могу же я оставить без наказан наказания : так все приедут и ничего не останется. Я не имею права.

— Но все таки жестоко, да и главное совершенно не нужно вследствие этого оторвать от труда домохозяев-кормильцев семьи и посадить их в тюрьму.

— Так что же прикажете делать, поблагодарить их?

Иронический275 возра, ответ. отпор этот276 боль больше относился к Сем Семену 277 Васильевичу]. Терентьичу Прокофьеву,278 Поправлено по Сабурову и дальше зачеркнуто: товарищу и приятелю старшего сына Мар Марьи В Васильевны Кра[снопевцовой) учителю детей М Марьи В Васильевны , по её мнению,279 доброму, милому человеку хотя и не умеющему себя держать «в порядочном» доме и с разными идеями, все таки доброму, услужливому скромному человеку и очень хорошему учителю, заставившему280 В рукописи ошибочно: заставшего детей281 учиться и даже полюбить ученье и учиться так, что два старшие прекрасно выдержали экзамены в 3-й и 4-й классы гимназии.

С Семен Т Терентьич замолчал и только вздохнул. Он хорошо знал, что с решительностью суждений М Марьи В Васильевны и совершенным равнодушием к доводам разговаривающих нельзя спорить. Он замолчал и282 погр погрузшися потупился в тарелку с283 макаронами компотом. Доедали последнее блюдо.

— Это что то особенное сделалось в последнее время с народом, отозвался284 отвечал на возражение М Марьи В Васильевны 285 канд кандидат предводитель Ф. И. Герценштейн. Исчезли последния сдерживающия начала нравственности. Понятие о праве собственности совершенно исчезает в народе. Нет уже различия между твое и мое. Страшный упадок и религиозности и нравственности.

— А Сем Семен Тер Терентьич хочет, чтобы их по головке гладили.

С Семен Т Терентьич 286 краснѣ краснел молчал, нагибался ниже к тарелке и давился середкой287 Над зач.: макаронам i проглоченного почти целиком яблока.

— Я ничего не хочу, пробурлил он.

— Я не слышу, что вы говор говорите .

— Ничего я не говорю.

— Да уж Сем Семен Тер Терентьич не говорит про мужиков, для него они все святые, сказала М Марья Васильевна].

— Да, если бы на этих святых не было тюрьмы да, пожалуй, и виселицы, мы бы не то заговорили, сказал истинно русский человек. Это теперь сплошные воры.

Сем Семен Т Терентьич 288 еще покраснел, потом побледнел и трясущимся голосом,289 злоб злобно улыбаясь *** с неестественной улыбкой сказал: сплошные воры очень хорошее выражение, только отнесено вами не по назначению.

— Т. -е. что собственно вы хотите сказать, сказал истинно русский человек.

— Ничего. Только то, что воры те, кто290 пользуемся] захватывает чужую собственность и пользуется ей. Когда же люди, от которых отнята их собственность, отбирают ее назад у похитителей, я не думаю, чтобы их можно было назвать ворами.

— Вот как.

Лакей Тарас291 подал предложил предводителю, уже скушавшему свою порцию, взять еще компоту. Предводитель сердито отказался, сердито, потому что он хотел возражать этому дерзкому учителишке, очевидно намекавшему на что то грубое. М Марья В Васильевна поднялась и улыбаясь сказала.

— Лучше договорим в гостиной, туда и кофей подадут.

— Прекрасно, улыбаясь хозяйке, сказал предводитель. И встав, широко, как подобает русскому человеку, перекрестился на угол.

— Погоди ж ты. Я покажу тебе, как закидывать такие словечки, думал он в это время о дерзости всех этих щелкоперов.

— Так как это вы изволите292 говорить по новому определять воровство, обратился он к С Семену Т Терентьичу .

— Не по новому, а по самому старому здравому смыслу, заговорил горячо С Семен Т Терентьич . Нечего ходить вокруг да около,293 я вы знаете,294 Переделано из: знаю что вы кого я разумел,295 Переделано из: разумею и дальше зач.: под словами говоря о том, что воры те, кто захватывает чужую собственность и владеют ею, я разумею всех земельных собственников.

— Почему же тот, кто владеет землею, захватывает ее и нарушает право другого?

— Земельная собственность приобретается, как и всякая собственность, трудом.296 Человѣ Человек Один человек трудится и приобретает.297 Почему же они даже Разница только в том, что приобрести жемчуга, бриллианты, золото можно не на права других. Если же на острове, где все кормятся землей, один присвоит себе то, чем может кормиться другой, он отнимает у другого. Он делает другого нищим или своим рабом.

— Но ведь мы не на острове.

— Все равно, поверхность земли определенна.

— Да, но как же так ровно разделить землю? вступила в разговор М Марья В Васильевна — Вам сколько сахару? спросила она при том, когда Тарас поставил на стол поднос с кофеем.

— Делить не нужно и нельзя, как нельзя делить воздух, всем одинаково нужно, сказал С Семен Т Терентьич .

— Как же это так, не делить.

— А так, как это понимают эти самые «воры», народ, так, чтобы признавать землю божьей, общею и298 всякий раз пользоваться ею только с общего согласия.

— Да это тот милый мир с своими двухаршинными полосками. Это как ваше читание, высокия понятия и довели крестьян до того, что они все стали — не назову — тем, что они стали теперь.

— Не мир их довел до нищеты, a землевладельцы и правительство.

— Да если бы не правительство, они бы окончательно погибли. Спасибо теперь и правительство поняло в чем дело. И закон 9 ноября еще может исправить дело.299 Зач: только Крепкая земельная собственность есть первое и единственное условие порядка и благоустройства.

— Да хорошо благоустройство,300 когда внушена ненависть которое основано на незаконной отдельной, личной земельной собственности.

— Во всей Европе она существует и благодаря ей во всей Европе порядок и благоустройство.

С Семен Т Терентьич начал горячиться и быстро заговорил:

— Вот это то и ужасно. Европа.301 Мы Наше правительство — простите меня — состоит из таких глупых, отсталых. людей, что они не умеют, не могут думать своим умом, руководствоваться условиями своей жизни. Европа. Да в Европе никогда не было того, что у нас было и есть — община, земельная община.

— Хороша эта община, поощрительница кабака. Вот что община.

— Позвольте. В русском народе жило и живет сознание того, что земля не может быть предметом собственности, и это сознание, опередившее Европу, сознание того, что Европа рано или поздно должна будет ввести — оно и начинается кое где и в Англии теперь — и это передовое сознание русского народа мы считаем отсталостью и берем пример с302 развр развращенной потерявшей всякое сознание справедливости Европы.

— Да, хорошо бы было, если бы мы хоть немножко были похожи на Европу. Главное дело в том, что все, что вы говорите, это общия фразы. Я спрашиваю, как организовать, земельную собственность.

— Сильные люди ne se laissent pas payer par303 des. les grands mots.304 *** не удовлетворяются громкими словами Нужно дело. A его так и нет, как *** нет . Вот тут у вас и вам подобных фантазеров и нет ответа.

— Напротив, очень простой, ясный, определенный.

— Интересно послушать.

— Ответ в том, что земля должна быть общая.

— Да это мы слышали. Но как это сделать? Когда одни хотят заниматься землею, a другие тем, чтобы играть на. скрипке.

— Сделать так, чтобы тот, кто пользуется землей, выплачивал тому, кто играет на скрипке, за то преимущество, которым он пользуется перед тем, кто ею не пользуется.

— Да, но как же?

— А так, чтобы он платил ему.

— Сколько? Как странно, как все это вам легко кажется.

— Сколько? Столько, сколько играющий на скрипке должен. платить305 нал налога . податей для общественных дел государства.

— Да это Г Генри Дж Джорж . Единый налог.

Да, Г Генри Дж Джорж , единый налог.

— Но ведь это неисполнимо.

— Почему? Неисполнимо казалось освобождение рабов, у нас уничтожение крепостного права, Еще гораздо более неисполнимо, чем освобождение от рабства земельного. И тогда говорили точно также. Ведь дело всё в том, чтобы сознать всю преступность землевладения. Ведь вот вы говорите и М Марья В Васильевна : воры. A ведь воры все землевладельцы. Ведь какое было время, когда народ, рабы не чувствовали всей неправды своего рабства и несли его покорно, и пришло время, когда нельзя было больше терпеть этого, и поня поняли это лучшие люди из рабовладельцев и поняли это рабы и только силою можно было удержать их, — а силой недолго удержишь — тоже самое и теперь и с земельным рабством. Точно также лучшие люди...

— Такие, как вы.

— Лучшие люди из земельных рабовладельцев понимают, что это не может так продолжаться и сознают себя преступниками.

— Это мы с вами, М Марья В Васильевна , преступники.

— Да, преступниками, и, главное, народ сознает себя обманутым, признает преступниками, ворами всех землевладельцев. И в такое время мы ничего умнее не можем придумать, как безнравственный, развращающий народ, закон 9-го ноября, и только мечтаем о том, как бы нам не отстать от Европы, хотя мы стоим в народном сознании на 1000 верст впереди её. Да это ужасно.

— Да всетаки я не вижу что же делать?306 Ввест Ввести .

— Оценить землю и перевести все подати и налоги на землю.

— Генри Джорж. А городское население?

— Городское население не будет платить налогов. Но не в том дело. Я даже не знаю: как осуществить освобождение рабов земли, так, как могли не знать, как осуществится освобождение негра, крепостных в России, но знаю, что нельзя продолжать жить при этой вопиющей несправедливости. И не скрывать надо от себя, но, напротив, чувствовать, что то, что у М Марьи В Васильевны увезли 15 дубов не есть воровство, а есть указание на то, что владение М Марьей В Васильевной или её детьми землей, на которой выросли эти дубы, незаконно, преступно и что если есть воровство...

— Да, что я воровка, благодарю, вступилась М Марья В Васильевна . Вы, мне кажется, уже зарапортовались, С Семен Т Терентьич .

— М Марья В Васильевна , ведь это не шутка — заговорил уж совсем расходившийся С Семен Т Терентьич . Ведь вы подумайте. Они, крестьяне, знают также хорошо, как то, что солнце всякий день всходит, что земля Божья, и знают яе так, как я, по рассужденью, а знают своими боками, что им без земли жить нельзя, что они, только работая всю жизнь на земле и ели-ели питаясь,307 толь только . могут возростить детей, таких же людей, как ваши. И вдруг они ясно понимают, что земля эта отнята у них людьми, которые не работают, держат эту землю, за эту землю заставляют их работать им всякие ненужные глупости, и вот ему нужно или платить подати, за которые продают его последнюю корову, или купить лошадь, поправить избу, и он идет срезать выросшие на божьей земле дубы. Его отношение к этому делу одно: ловко сделать его, так как ловко увязать воз, проехать по трудной *** дороге . О несправедливости своего поступка для него *** не может быть и речи. Он знает, на чьей стороне несправедливость, жестокость и ужасная несправедливость и жестокость.

— Странные у вас мысли, начала М Марья В Васильевна и начала длинную речь о своих обязанностях перед детьми, о том, как бывают дурные опекуны, о том, как дети князя308 князя исправлено из княгини Адашева,309 Адашева исправлено из Адашевой а он был женат на Строгановой, родной сестре известного. Еще у него была эта история с Бубновой.

С Семен Т Терентьич молчал, потом встал и вышел молча.

— А знаете, я бы не держал такого господина при своих детях.

— Я310 Перед Я зач.: Найд Найдите сама думала. Найдите мне.

— Такая каша в голове.

Обедали в деревне у Княгини Кат Катерины Петровны Черкасовой её домашние и два гостя. Гости были: один предводитель «русский человек», как он сам считал себя, и друг покойного брата кн. Черкасовой, другой гость не только не светский, но самый странный, дикий по понятиям княгини человек, к которого она терпела только потому, что он был другом de notre pauvre313 *** нашего бедного Мика, к который почему то любил его. Человек этот б был Ник Николай Ив Иванович Орлов, сын священника, бывший товарищ Мики. Орлову было теперь за 50, он б был холост, нигде не служил, и, как говорила кн княгиня , жил без дома и без дела, так себе. Жил он сначала с Ламинцевым, братом княгини. Орлов б был товарищ Ламинцева и высоко ценил его за его высоко нравственные и религиозные убеждения, к которые он проводил в жизнь. Лам Ламинцев был слаб грудью. Болезнь его развивалась все больше и больше. Лам Ламинцева почти против его воли возили родные по теплым климатам, Орлов не покидал его и ухаживал за ним, и Л Ламинцев умер в Египте на руках. Теперь Н. И., задумавши написать биографию своего друга, приехал к Кат Катерине Петр Петровне с тем, чтобы получить от неё сведения о детстве Мики и, главное, воспользоваться дневниками Мики, к которые б были у Кат Катерины Петр Петровны . Это был 2-ой гость. Кроме гостей были домашние: дочь высокая, худая 18 -лет девушка, меньшая 13 лет девочка, её гувернантка англичанка и два меньшие мальчика и их учитель русский студент [зачеркнуто: «социал революционер»].

Разговор начался еще за обедом. Начался разговор с того, что Катерина Петровна рассказывала предводителю, истинно русскому человеку, про сделанное в лесу имения её детей похищение леса.

Во первых, я думаю, что вы изволите ошибаться, предполагая, что крестьянское сословие не получает вознаграждения за свои труды. Я думаю напротив, что они получают гораздо больше того, что дают. Это во 1 -х. Во 2 -х же, какова бы ни была различными людьми расценка даваемого и получаемого труда, воровство все таки воровство, грех против законов, признаваемых всеми народами, кроме нашего теперешнего крестьянства, и потому ничем, кроме как софизмами не может быть оправданным.

— Позвольте прежде всего ответить вам на первое, заговорил Орлов. Вы говорите, что крестьянское сословие получает вознаграждение за свой труд. Я знаю, что вы понимаете под этим вознаграждением: правительственные учреждения (военные) административные, судебные. Но все эти учреждения....

— По вашему бесполезны, я знаю эти взгляды, но могу сказать только то, что, не будь этих учреждений, мы бы не сидели здесь, и не только не б было бы возможности жить нам, мне, княгини с дочерьми (Лина, все время жадно следившая за разговором, при этих словах вспыхнула и хотела сказать что то, но удержалась) нормальной жизнью, но эти самые крестьяне, в кхъ которых одних вы видите все добродетели, давно бы перерезали друг друга.

— Только и слышишь, что драки и убийства среди них, вставила Е. П.

— Я говорю, что все эти учреждения, продолжал свою мысль Орлов, считаются нужными не крестьянами, a теми, кто их устрояют. Они не просят об этом.

— Да это анархизм. Позвольте мне устраниться от обсуждения этого давно решенного для меня вопроса. Вопрос о воровстве и я желал бы знать, как вы оправдываете его и соединяете воровство с нравственностью.

— Воровство, заговорил Орлов, взглянув на Лину, в которой одной он видел сочувствие себе, воровство. Надо определить воровство, прежде чем признавать известные факты воровством.

— Я думаю, что нет и не может быть разногласия в том, что считается воровством: присвоение чужой собственности.

— Совершенно верно, согласился Орлов, присвоение чужой собственности. Но позвольте вас спросить, если, как это было недавно, и я видел на Кавказе, человек схватил в плен другого и считает этого пленного своей собственностью, что если другой человек освободит этого человека, будет ли этот поступок воровством.

— Я не понимаю вас, сказал Предв Предводитель . C’est trop profond pour nous autres,314 *** Это слишком глубоко для нac сказал он обращаясь к К. П.

— Это совсем не так трудно. Владеть землей, той землей, к которая нужна для поддержания жизни других людей, есть такой же незаконный поступок, как владение рабами.

— Ну?

— И потому освобождение от этого не есть воровство, а освобождение.

— Nous у voilà.315 *** Мы договорились Прекрасно. Стало быть нет воровства в покраже моего леса, моей травы, моей ржи.

— Разумеется. При вопросе о том, кто виноват в том, что крестьяне запустили своих лошадей в луга княгини, надо прежде всего разобрать, кто виноват в том, что луга эти составляют собственность одного лица, когда они нужны сотням тысяч.

Обедали в деревне у княгини Екатерины Петровны Черкасовой: её домашние и два гостя. Гости были: один сосед, уездный предводитель, человек, как он сам считал, здравых понятий, верный сын церкви и слуга государя и отечества, настоящий русский человек. Он дорожил дружбой Ек Екатерины П Петровны и потому, что она держалась одних с ним консервативных взглядов, и потому, что она по своим большим связям могла быть полезна и ему и его зятю, искавшему хорошо оплачиваемого места в Петерб Петербурге или хотя бы в провинции. Он теперь и заехал к Ек Екатерине | Петровне | Петр Петровне с целью попросить у неё рекомендательного письма к министру, её двоюродному брату. Это был один гость. Другой же гость был человек совершенно противоположного склада. Человек этот был Николай Иванович Орлов, сын священника. Орлову было теперь за 50 -т, он был холост, нигде не служил, и всю жизнь ничего путного не делал и даже, как кажется, и пил, как говорила княгиня. Терпела и принимала его к себе в дом княгиня только потому, что он был другом её покойного брата, ce pauvre cher316 *** этого бедного дорогого Mika, как говорила к княгиня , этими французскими словами выражая свое, хотя и неодобрительное, но прощающее отношение к брату, его взглядам и выбору своих друзей. Дело в том, что еще в университете Ламинцев, брат кн. Черкасовой, сдружился с Орловым, поступившим из семинарии тоже в университет. Сдружились они потому, что сошлись в нравственно-религиозных взглядах. Ламинцев подпал влиянию Орлова и горячо полюбил. Орлов отплачивал ему тем же. Ламинцев с молодых лет был слаб грудью и с годами болезненность его все увеличивалась. Почти против его воли родные возили его по теплым климатам. Орлов везде сопутствовал ему, ухаживал за ним, и Ламинцев умер в Египте на его руках. Все это сделало то, что Ек Екатерина П Петровна не могла не принимать Орл Орлова , когда он являлся к ней. Так она приняла его и теперь, когда Орлов появился в Скрипицыне (так звали имение Черкасовых) с просьбой к Екат Екатерине Петровне о сообщении нужных материалов для составления биографии своего друга. Таковы были два гостя, обедавшие в этот день у Кат. Петр. Кроме гостей были домашние.

Человек этот был бывший семинарист и не кончивший курса студент, человек без всякого общественного положения, Николай Иванович Орлов. Орлову было за 50 -т лет. Он был плешив, но на висках топорщились курчавые, седые волоса, лицо было обыкновенное, но умное, подвижное и в особенно особенности выразительны были добрые большие голубые глаза. Терпела и принимала княгиня к себе в дом Орлова, которого она считала самым пустым человеком и пьяницей, только потому, что Орлов, как ни странно это было, был другом её покойного брата ce pauvre cher317 *** этого бедного дорогого Mika, как говорила княгиня, этими французскими словами выражая свое хотя и неодобрительное, но прощающее отношение к покойному, оставившему ей и её детям все свое большое состояние, брату и к его взглядам и выбору своих друзей.

— Я говорю, что все эти учреждения — продолжал свою мысль Орлов — считаются нужными не крестьянами, a теми, кто их устрояет. Крестьяне не нуждаются в них. Не только не нуждаются в них, но все эти учреждения давят крестьян.

— Но никогда народы не жили без этих учреждений.

— Позвольте мне досказать свою мысль. Вы говорите, что не будь судов, полиции, войска, мы бы не сидели здесь, и Тарас — он указал на вошедшего лакея с подносом — не подавал бы нам кофе. Тарас слышал, но делал вид, что слова эти произнесены по французски и непонятны ему. Но он делал только вид. Он слушал внимательно за обедом, слушал и теперь, придумывая различные предлоги для того, чтобы оставаться в гостиной и слушать.

Ек Екатерина Петровна была возмущена и ей хотелось обругать Орлова. Сказать же что-нибудь не ругательное, она чувствовала, что не могла, и потому молчала, считая говорить у себя в доме грубости гостю — не порядочным. Лина с жадностью ждала опровержения слов предводителя. Студент старался скрыть улыбку.

— Никакого, весь сияя какой то радостью, говорил Орлов. Для того, чтобы решить вопрос о том, воровство ли совершили крестьяне, присвоившие себе дубы, надо решить вопрос о том, чья собственность эти дубы, т. к. воровство есть присвоение чужой собственности.

— Разумеется мои, т. -е. детей.

— А я думаю, что не ваша, ни ваших детей, а собственность всего народа, как воздух. Собственностью может быть только произведете труда, а земля и то, что она без труда производит, есть собственность общая, всех людей. Все люди очевидно на такие произведения земли имеют одинаковое право.

— Да это: la propriété c’est le vol318 *** Собственность есть воровство Прудона, сказал Предводитель, спокойно улыбаясь.

— Нисколько, собственность я признаю, но только тогда, когда она произведение труда.

— Оч Очень хорошо, но и отец княгини и отец её детей или их предки, все они трудились для того, чтобы приобрести эти земли. Чем же они виноваты, что произведение своего труда они положили на землю, а не на какие либо предприятия или просто не положили их в банк. По вашему выходит, что за то, что они положили произведение своего труда на землю и продолжают трудиться на земле, у них надо отнять ее и отдать мужикам.

— Я не говорю, что надо отнять. Я только говорю то, что владение землей не есть собственность, а захват чужой собственности.

— Вот этого я никак не пойму. Почему это?

— А потому что если люди живут на острове, где все кормятся землей, один присвоит себе то, чем может кормиться другой, он отнимает у другого то, что в известной мере должно составлять его собственность, т. е. совершает то, что мы согласились называть воровством.

— Но ведь мы не на острове.

*** Вторая редакция статьи «Сон».

Из воспоминаний врача.

Не люблю я этих чопорных аристократических домов,319 и право мне легче сделать десяток операций но наше дело такое, что выбирать своих пациентов не приходится.320 Вызвали к родам

Заботливая матушка вызвала к родам дочери. Роды, как роды, ничего особенного, но нужно показать свою любовь, или приличие требует не пожалеть 300 рублей за консультацию, и вот я имел удовольствие присутствовать — делать нечего было — вместе с домашним доктором при321 родах немножко затянувшихся, но322 всетаки самых обыкновенных вполне нормальных родах, нового323 кн князя его324 красного, здоровенного и не путем горланющего князя сиятельства, красного, здоровенного, горланющего, не путем горланющего князя. Вся эта условность, чопорность и узкоумие этой среды мне очень противны, но выкупил все разговор, начавшийся за обедом, в котором325 особенно замечательно совершенно неожиданно выдался незаметный,326 старич старичек без определенных занятий старичок, кажется, из духовного звания, некто Орлов, бывший болышим другом старшего, покойного сына княгини, которого я не знал, но про которого много слышал, как о необыкновенно даровитом, передовом человеке. Княгиня принимает этого Орлова, очевидно, только из милости, так как он совсем чужд её миру. Живет же он теперь у неё, потому что, как она мне объяснила327 такое неприятное присутствие такого неприличного господина в её аристократическом деревенском *** доме , потому что пишет биографию de ce pauvre cher Mika,328 *** этого бедного милого Мики как по дурацкому аристократическому обычаю прозывался её умерший сын. А этот самый Mika особенно любил Орлова. Так вот, благодаря неожиданно горячему выступлению Орлова, разговор, начавшийся за обедом и продолжавшийся после в гостиной, был очень интересен. Благодаря же тому, что учитель внуков княгини, студент, очень милый малый329 уча учащий , умеющий стенографировать, записал самую интересную часть разговора и дал мне возможность воспользоваться ею, я могу и записать330 передать этот разговор почти дословно.

Обедало с детьми человек больше десяти. Председательствовала331 сама княгиня во всем великолепии огромного парика прекрасных пушистых, очень332 не похоже да правдоподобно заменяющих на плешивой голове, как мне, как врачу, хорошо известно, свои отсутствующие волосы, с прекрасным цветом лица, старательно разглаженного333 валиком от морщин на щеках и лбу334 морщинами валиком, в великолепном шелковом платье, с бриллиантами в ушах и на пальцах, потом её зять, молодой камергер с представительным бритым лицом, крепким, особенно заметным воротничком и утонченными манерами, потом меньшая дочь, как рассказывает скандальная хроника, плод уже не брака, а случившейся маленькой335 спотычки ошибочки великолепной и столь строгой в своих нравственных суждениях княгини. Подтверждается же этот слух поразительным несходством этой красивой брюнетки, очень милой и серьезной девушки, совершенным несходством её со всеми остальными336 дѣт детьми белокурыми и скорее некрасивыми в отца детьми княгини, потом Орлов, про которого я говорил, плешивый, с курчавыми белыми висками,337 и прекрасный добрый и умный невзрачный и грязноватый человек, потом338 домашний мой сотоварищ, уездный доктор, очень милый социал демократ339 горячий спорщик самого теперь обычного типа340 недовольных людей подавленных, недовольных, озлобленных и только разводящих руками перед тем, что совершается. «Было худо, казалось хуже не могло быть, а вот еще хуже. И куда мы идем и т. д.» Потом студент, учитель 3 -х внуков, потом341 подруга англичанка, гувернантка меньшой дочери...

Обед, как обыкновенно в таких домах, великолепный, молчаливый и напряженно внимательный, лакей, великолепная сервировка, блюда и чопорность, и подавляющая342 молчаливость, такая, что торжественность. Точно совершается в молчании какое то таинство. Слышно только чавкание и, как луч солнца среди мрака, вдруг сдержанный хохот на343 др другом том конце стола, где внуки.

Разговор начался в конце обеда, начался он с того, что княгиня рассказала событие, случившееся в соседнем имении. Событие состояло в том, что крестьяне, которым ничего кроме благодеяний не делал богач Граф, владелец этого имения,344 пришли ночью и вырубили топорами фруктовый сожгли огромные, крытые соломой грунтовые сараи, погубив этим вековые деревья345 огр огромных шпанских вишен, груш дюшес, слив346 в грунтовых сараях и со и еще каких то плодовых деревьев.347 В ркп.: деревьях Княгиня возмущалась на грубость, дикость нашего народа.348 на эту глупую месть: В чем виноваты эти Они за что-то сердятся на управляющего. И вот. Но деревья то в чем же виноваты. Прекрасные 200 -летния деревья349 говорила она погублены. Нашли поджигателей и судят. Ну, их сошлют, посадят, но деревьев то не будет. Так говорила княгиня. Зять её,350 только пожимая плечами, подтверждал мнения своей тещи.351 Il ne m’attens

— Nous ne pouvons pas nous attendre à autre chose par le temps qui court,352 *** Мы не можем ожидать ничего другого в настоящее время, сказал он, когда она кончила. Чего же ждать от этих диких людей.

— Да, а вот Лина (это брюнетка меньшая дочь), сказала княгиня, просит меня написать графу Александру, чтобы их простить, этих поджигателей.353 Над зач.: Их нашли и судят Лина находить, что это очень мило со стороны крестьян.354 Я ничего не говорю, сказала Лина

Бедная брюнетка вспыхнула и что то пробормотала.

— Что ты говорить, я не слышу?

— Ничего, я говорю, что я355 не разбираю их не говорю, что это очень мило, а только мне жалко жен и детей, они приходили.

Оказывается, что крестьяне,356 этих нашли и досадили в тюрьму их три человека, забавлялись этим, их разумеется посадили и вот жены их...357 приходили к этой дѣв девушке княжне брюнетке и она их жалеет, и хлопочет за них. В разговор вступил и великолепный камергер. Не знаю

— Это очень мило, Лина, что ты жалеешь их, сказал зять свояченице, но что же делать, что же делать? повторил он. Ведь жизнь становится невозможной, и он рассказал, как у него в его именьи нынешним же летом, во 1 -х, вырубили 27 дерев и потом запустили все стадо (он сказал стадо, а не табун) в358 некось барские луга и потом все отрицали, несмотря на то, что были со всех сторон уличены. Нет, милая моя, есть всему предел. И дерзость, бессовестность, безнравственность, полная безнравственность нашего народа дошла теперь до последней степени. Sans foi ni loi.359 *** ни стыда, ни совести

Камергер с кверху поднятыми усами, известный по своим похождениям с французскими] актрис актрисами , еще что то говорил о360 том, что когда безнравственности народа и кончил тем, что когда нет в людях361 Над зач.: народе религиозно-нравственных принципов, то сдерживать его может только один страх. Брюнетка вспыхнула, но очевидно сделав усилие над собой и проглотив, как говорит магометанская мудрость, самую вкусную на свете конфету — уже бывшее во рту недоброе слово — замолчала. Но мой362 верный сотоварищ363 врач соц социал р революционер не выдержал и вступил в разговор, возражая камергеру.

Он364 возражал говорил, что при теперешнем составе и направлении правительства,365 или скорее при отсутствии всякого направления, при полном366 теперь царствующем произволе367 случайности нельзя ничего ожидать другого. Вверху беспринципность, произвол и случайность, тоже и внизу. Измениться, улучшиться положение может только при368 свободе возможности складываться людям в те условия, которые свойственны их политическому возрасту. При теперешнем же коснении правительства в формах жизни 16-го века чего же можно ждать от народа.

Были возражения за и против. Я369 почти не принимал участия. Орлов тоже молчал и все больше и больше хмурился. Но за то княгиня вмешивалась370 вкривь решительно вкривь и вкось,371 сов совершенно очевидно совершенно не понимая то, о чем говорилось, но зато с самым решительным тоном, в разговор, озадачивая говоривших. Так например, когда камергер доказывал, что за границей собственность уважается, потому что люди имеют уважение к закону, и когда ес-ер возражал, что уважать можно только тот закон, который установлен самим народом, она вдруг заявила, что она, когда была в Италии, то сама видела, как прачка утром стирала белье, а вечером в прекрасной шляпочке à la какой то моды сидела в театре.372 В ркп. театра Выждав время, пока она373 говори говорила кончила говорить, разговор продолжался. Камергер374 настаивал на том сказал, что375 все при ничто так не развращает народ, как эта дурацкая obsolete община (он почему то по английски выразил слово устарелое) с неизбежным при ней при всяком удобном случае пьянством.376 Нет-с, милостивый государь, заключил он С нашим пьяным и диким народом, теперь еще возбуждаемым еврейскими революционерами, без тех неукоснительно строгих мер, который слава Богу введены и поддерживаются, ничего нельзя сделать. С человеком можно и должно обращаться по человечески, а с животными377 только так, как это свойственно животному. С сословием же, лишенным всякого понятия о нравственности, не считающим воровство безнравственным....

— А я так думаю, вдруг вмешался Орлов, что наше русское крестьянство378 Дальнейший текст представляет машинную копию с предшествующих редакций, правленную Толстым. Воспроизводится лишь верхний слой правок, относящихся ко второму очерку. есть то сословие, которое в нравственном отношении всегда стоит неизмеримо выше всех других сословий.

— Т. е. что собственно вы хотите сказать? сказал, улыбаясь, камергер, очевидно готовый на снисхождение к тем глупостям, которые может сказать этот человек с грязными руками и едущий с ножа (камергер заметил этот важный признак в середине обеда).

— Хочу сказать то, что один из главных признаков нравственности есть служение другим людям своим трудом, без надежды на вознаграждение за него. Обратное же, самый верный признак безнравственности и таково пользование чужими трудами, ничем не оплачивая за них. И вот все крестьянское сословие в огромном большинстве своем делает это самое — кормит всех нас, ничего не получая за это. Все же другие сословия делают обратное.

— Вот как! согнув голову на бок и переглянувшись с хозяйкой, сказал камергер.

Лакей Тарас предложил ему, в это время уже скушавшему свою порцию, взять еще компоту, но он сердито отказался, сердито потому, что он хотел возражать этому шальному и дерзкому человеку, с грязными руками и едящему с ножа. Но Ек. П. поднялась и улыбаясь сказала:

— Лучше договорим в гостиной, туда и кофе подадут.

— Прекрасно, сказал зять. И встав, широко перекрестился на угол. Все встали и перешли в гостиную. Я, уездный доктор и старшая заинтересованные пошли за ними. Только англичанка с детьми ушла к себе.

— Во первых, я думаю, что вы изволите ошибаться, предполагая, что крестьянское сословие не получает вознаграждения за свои труды, — сказал камергер, когда мы все уселись вокруг круглого стола. Я думаю, напротив, что они получают гораздо больше того, что дают. Это во первых. Во вторых же, какова бы ни была различными людьми расценка даваемого и получаемого труда, воровство все таки воровство, грех против законов, признаваемых всеми народами, кроме нашего теперешнего крестьянства.

Орлов слушал внимательно и то хмурил, то поднимал брови, пристально глядя в лицо камергера своими блестящими, умными глазами.

— Позвольте прежде всего ответить вам на первое — сказал он, когда камергер кончил. Вы говорите, что крестьянское сословие получает вознаграждение за свой труд. Очевидно, вы понимаете под этим вознаграждением правительственные учреждения, военные, административные, судебный. Но все эти учреждения....

— По вашему бесполезны, я знаю эти взгляды, но могу сказать только то, что, не будь этих учреждений, мы бы не сидели здесь и не только не было бы возможности жить нам, мне, княгине с дочерьми нормальной жизнью, но эти самые крестьяне, в которых вы видите все добродетели, давно бы перерезали друг друга...

— Только и слышишь, что драки и убийства среди них, вставила Ек. П. Вчера мне кормилица рассказывала, и началась длинная история о кормилице. Когда она кончила, Орлов продолжал.

— Вы так изволите думать, и это очень естественно, всякий купец свой товар хвалит — и Орлов улыбнулся обворожительно милой улыбкой, озарившей все его лицо, но позвольте же и другим и в особенности заинтересованным в деле людям, тем, кто пользуется этим товаром, крестьянам, иметь свое мнение. A мнение их совершенно иное.

— Какое бы ни было их мнение, никогда народы не жили без государственных учреждений, обеспечивающих порядок и безопасность жителей.

— Вы изволите говорить, продолжал Орлов, и его старческое лицо вдруг помолодело, глаза блестели. Он говорил спокойно, медленно, и чувство, руководившее им, невольно сообщалось мне по крайней мере, что не будь всех этих учреждений, судов, полиции, войска, мы бы не сидели здес, и Тарас — он, улыбаясь, указал на вошедшего лакея с подносом — не подавал бы нам кофе.

Тарас очевидно был смущен этим обращением к нему, но как лакей «порядочного» дома сделал вид, что слова эти произнесены по французски и непонятны ему. За то княгиня была очевидно скандализована и сделала знак Тарасу, чтоб он немедленно исчез, что Тарас тотчас же исполнил.

— Правда, продолжал спокойно О Орлов , не будь всех этих учреждений, мы бы не сидели здесь, во всей этой обстановке, пользуясь трудами многих и многих голодных, измученных людей, приготовлявших эту обстановку. Но за то не будь всех этих учреждений, не было бы и тех миллионов голодных, измученных трудами людей, которые были принуждены готовить эту обстановку.

— Да это социализм! Позвольте мне устраниться от обсуждения этого, давно решенного для меня вопроса. Вопрос шел о воровстве, которое вы оправдываете и как-то соединяете с нравственностью.

— Воровство, опять улыбаясь, сказал Орлов, воровство? Что такое воровство?

— Я думаю, что нет и не может быть разногласия в том, что такое воровство. Воровство — это присвоение чужой собственности. Так по крайней мере понималось до сих пор воровство всеми людьми мира.

— Присвоение чужой собственности, верно, совершенно верно. Но позвольте вас спросить, если, как я это видел в моей молодости на Кавказе, один человек захватил в плен другого и считает не только самого этого пленного, но и его труд своей собственностью. Что если этот пленный освободится от власти своего поработителя и будет сам для себя пользоваться своим трудом — будет этот поступок воровством?

— Я не понимаю вас — сказал предводитель, c’est trop profond pour nous autres,379 *** это слишком глубоко для нас, — сказал он, обращаясь к кн княгине .

— Совсем не профон — сказал Орлов, выговаривая французское слово по русски, — а очень просто. Как освобождение раба от своего хозяина не есть присвоение чужой собственности, а есть только восстановление своего законного права, так и пользование землей, отнятой от людей, имеющих одинаковое право на землю — никак не есть присвоение чужой собственности, а напротив — только восстановление законного равного права всех людей на ту землю, на которой они живут и которой питаются.

— Nous у voilà.380 *** Ну, вот мы и договорились Прекрасно. Стало быть то, что крестьяне вырубили мой лес, это не воровство?

— Воровство, как вы сами сказали, есть присвоение одним человеком собственности другого. И потому для определения того, что есть воровство, надо решить, что есть собственность.

— Собственность это то, что принадлежите мне по закону.

— Какому закону? — заговорил Орлов, есть закон божеский и человеческий. Закон божеский вечен, закон человѣч человеческий подлежит изменениям. Рабы, крепостные были собственностью и перестали быть собственностью.

— Как что такое собственность, вмешалась княгиня. У нас в семье наше Знаменское переходит в 8 поколение и всегда было собственностью отцов, так как же это не собственность.

— И все таки не собственность, воскликнул Орлов.

— Да это: la propriété c’est le vol381 *** Собственность есть воровство Прудона, сказал камергер, спокойно улыбаясь.

— Пожалуй что и так, когда собственность не есть произведение труда.

— По вашему выходит, что за то, что они положили произведение своего труда на землю, трудились на ней и наследники их продолжают трудиться на земле — у них надо отнять ее и отдать мужикам.

— Я ничего не говорю об отнятии. Я только говорю, что владение землей не собственность, а захват чужой собственности.

— Вот этого я никак не пойму, сказал камергер, почему это?

— А потому, что если люди живут на острове, где все кормятся землей, один присвоит себе то, чем может кормиться другой, он отнимает у другого то, что в известной мере должно составлять его собственность, т. -е. совершает382 В рукописи: совершать то, что мы согласились называть воровством.

— Но ведь мы не на острове.

— Все равно, поверхность земли не бесконечна, a определенна.

— Да, но как же так ровно разделить землю, вступила в разговор кн княгиня . Вам сколько сахару? спросила она, разливая кофе.

— Делить не нужно и нельзя, как нельзя делить воздух, всем одинаково нужно — сказал Орлов.

— Как же это так не делить?

— А так, как это понимают эти самые «воры» — народ, так, чтобы признавать землю Божьей, общей, и пользоваться ею только с общего согласия.

— Да, это тот милый мир с своей водкой и двухъаршинными полосками, которые и довели крестьян до того, что они все стали теперь ворами.

— Не ворами, а нищими, а довели их383 В ркп. описка: и до этого не мир, a землевладельцы и правительство.

— От чего в Европе нет мира, а частная земельная собственность и порядок и благоустройство.

— Порядок и благоустройство, еще горячее заговорил Орлов. Вот это то и ужасно, Европа. Наше правительство, — простите меня — состоит из таких глупых, отсталых людей, что они не умеют, не могут даже думать своим умом, руководствоваться условиями своей жизни. Европа? Да и в Европе никогда не было того, что у нас было и есть — община, земельная община.

— Хороша эта община, поощрительница кабака. Вот что община.

— Позвольте, в русском народе жило и живет сознание того, что земля не может быть предметом собственности и это сознание, опередившее Европу, сознание того, что Европа рано или поздно должна будет ввести — оно и начинается кое где и в Англии теперь — и это передовое сознание русского народа мы считаем отсталостью и берем пример с потерявшей всякое сознание справедливости — Европы.

— Да, хорошо было бы, если бы мы хоть немножко были бы похожи на Европу. Но ведь все, что вы говорите, это общия фразы «С общего согласия». Но как? Спрашивается, если земельная собственность неправильна, незаконна, то как организовать пользование землею.

— Как организовать? Никак, а сознав несправедливость земельной собственности, признать землю общим достоянием всех.

— Да это мы слышали. Но как это сделать? Когда одни хотят заниматься землею, a другие заниматься науками, искусствами, торговлей, фабричным производством.

— Сделать так, чтобы те, кто пользуется землей, выплачивали бы тем, кто занимаются искусством, фабричным производством и пр. за то преимущество, которое они имеют, пользуясь землею, общим достоянием всех.

— Да это Генри Джордж. Единый налог.

— Да, Генри Джордж. Единый налог.

— Но ведь это неисполнимо.

— Почему? Неисполнимо казалось освобождение рабов, у нас уничтожение крепостного права гораздо более неисполнимо, чем освобождение от рабства земельного. И тогда говорили точно также. Ведь дело все в том, чтобы сознано было всем обществом, большинством людей преступность земельной собственности. Ведь было время, что народ — рабы не чувствовали всей несправедливости своего рабства и несли его покорно, но прошло время, люди сознали несправедливость, своего положения и поняли это лучшие люди из рабовладельцев и поняли это рабы и нельзя было больше продолжать этого положения. Только силою можно было удержать рабов в их положении, а силой не долго удержишь, — тоже самое и теперь и с земельным рабством. Точно также лучшие люди...

— Такие, как вы.

— Лучшие люди из земельных рабовладельцев понимают и теперь, что это не может так продолжаться, и сознают себя преступниками.

— Это мы с вами, княгиня, преступники.

— Да преступниками. Вы можете не сознавать свое преступление, но народ не может не видеть его. Он не только видит, но чувствует его на своей шее. И в такое время мы ничего умнее не можем придумать, как безнравственный, развращающий народ закон 9-го ноября, и только мечтаем. о том, как бы нам не отстать от Европы, хотя мы стоим. в народном сознании на тысячи верст впереди её. Да это ужасно.

— Да, но как же осуществить это?

— Нужно, чтобы люди сознали незаконность, преступность. земельной собственности. А сознают это люди, они найдут средство осуществить освобождение рабов земли, так же, как нашли средства освободить негров в Америке и крепостных. в России, надо только, чтобы люди поняли, что нельзя более продолжать жить при этой вопиющей несправедливости. И не скрывать надо от себя, но напротив все силы употреблять, на то, чтобы сознать ее также, как сознает ее народ. А мы говорим: Европа. Мы, стоящие по сознанию народа впереди Европы, мы, которым так легко сделать этот шаг, который неизбежно сделает и Европа, мы справляемся о том, что делает Европа, и стараемся затормозить решение вопроса и скрыть от себя преступность нашего положения, двойную преступность, потому что мы имеем перед собой указания народа.

— Да, что, я значит преступница, вступилась княгиня. Благодарю, мне кажется однако, что вы немножко зарапортовались, милый Н. И.

— Нет, я ничего этого не говорю, вдруг уныло сказал Орлов. Нет, я ничего, ничего не говорю.

Все замолчали. Всем было неловко. Потом вдруг О Орлов вскочил и дрожащим голосом заговорил, обращаясь ко мне, к кн княгине , камергеру и особенно к дочери брюнетке.

— Милые мои, заговорил он, простите, если я вас обидел, но подумайте, ради Бога подумайте, о чем я говорю, и вы, Е Екатерина П Петровна , и вы, к камергеру. Ведь это не шутка. Не шутка, а страшное дело. Вы говорите о народе, о крестьянском народе, что они сожгли какие то сараи, срубили деревья, потравили луга, вы осуждаете, браните их. А вы только подумайте, что они должны испытывать, глядя на эту вашу жизнь, которую они поддерживают только потому, что вы отняли у них их достояние. В особенности потому должны мучительно испытывать, что они также хорошо знают, как то, что солнце каждый день всходит, что земля Божья, и знают не так, как мы, по рассуждению, а знают своими боками, что им без земли жить нельзя, что они, только работая всю жизнь на земле и ели-ели питаясь, могут возрастить детей, таких же людей, как ваши. Подумайте, какое должно быть их смирение, терпение, незлобивость, если они, зная все это, продолжают, миллионы и миллионы их, нести свою материальную жизнь, только изредка сжигая ваши груши и вишни и вырубая десятки дерев, выросших на земле, которая принадлежит им больше, чем вам. Подумайте об этом, оглянитесь на себя и поймите величие этого народа и поклонитесь ему и попросите его прощения. А не говорите, что вы хотите устроить его по образцу несчастной, развращенной Европы.

— Странные у вас мысли Н. И. — сказала кн княгиня и начала длинную речь о своих обязанностях перед детьми, о том, какие бывают дурные опекуны, о том, какие дети князя Адашева, а он был женат на Строгоновой, родной сестре известного, еще у него была история с Бубновой.

Орлов молча слушал, потом вздохнул, повернулся и вышел скорыми, взволнованными шагами.

— А знаете, я бы не пускал таких людей в дом.

— Что делать. Je le souffre en mémoire de mon pauvre cher Mika.384 *** Я его терплю в память моего бедного дорогого Мики.

— Такая каша в голове у этих людей, сказал камергер, обращаясь ко мне, не правда ли, доктор?

— Я не достаточно обдумал этот вопрос, чтобы составить себе о нем определенное мнение.

«Я видел во сне, что сижу я за обедом, в деревенском аристократическом доме, за обедом, кроме домашних, гость уездный предводитель, врач и без определенных занятий старичек, кажется из духовного звания, по фамилии Орлов, как я почему то знаю, бывший большой друг старшего покойного сына княгини, про которого я тоже знаю, что он был необыкновенно даровитый, передовой человек, вроде моего покойного брата. Я знаю тоже, княгиня принимает этого Орлова только из милости, так как он совсем чужд её миру. Живет же он теперь у неё потому, что, как она мне объяснила во время обеда, присутствие такого неприличного господина в её доме тем, что *** он пишет биографию de ce pauvre cher Mika,385 *** этого бедного дорогого Мики как по дурацкому аристократическому обычаю она называет своего покойного сына.

«Я видел во сне, что сижу в большом обществе за обедом и слушаю разговор. Говорят: хозяйка, кую которую называют княгиней и гость уездный предводитель. Княгиня, великолепная дама, в огромном парике — прекрасных пушистых, заменяющих на плешивой голове, как мне почему то хорошо известно, сплошную лысину, окруженную седыми волосами, с прекрасным цветом лица, кый который , как я это почему то тоже знаю, наведен разглаживающим морщины валиком, одета в черное шелковое платье. В ушах и на пальцах блестят бриллианты. Собеседник её такой же великолепный господин, сияющий и одеждой и лицом с усами, торчащими кверху, и золотым пенсне и, как мне тоже почему то хорошо известно, человек ограниченный, развратный, раззоренный, но несмотря на это, безгранично самоуверенный и самодовольный.

Разговор идет о событии, случившемся в соседнем имении. Княгиня многословно рассказала, как крестьяне, которым ничего, кроме благодеяний, не делал граф, владелец этого имения, сожгли огромные крытые соломой грунтовые сараи, погубив этим вековые деревья: шпанских вишень, груш-дюшес, слив и еще какие то плодовые деревья. Княгиня предлагает и советует гостю взять побольше и вместе с тем выражает свое возмущение на грубость и дикость нашего народа. В то время как к княгиня рассказывает это, лак лакей Захар подает ей соте из рябчиков. Я знаю этого Захара, знаю, что он из этой же деревни. Знаю почему то и то, что он нынче же сбегал к отцу и там чуть не поссорился с ним за жену, которую свекор чуть не побил за дурно испеченные хлебы.

— Сердятся на управляющего и уничтожают вековые деревья. Деревья то в чем же виноваты? Прекрасные, столетния деревья. Поджигателей нашли и судят. Ну, их сошлют, посадят, но деревьев то не будет.

Так говорила княгиня. Предводитель, кушая, пожимал плечами и подтверждал мнение хозяйки.

— Par le temps qui court, c’est tout à quoi nous pouvons nous attendre,386 *** В настоящее время только этого и можно ожидать, сказал он.

— А вот, Лина — и княгиня указала на милую брюнетку меньшую дочь — находит, что это очень мило со стороны крестьян, и просит меня написать графу Александру, чтобы простить этих поджигателей.

Я смотрю на Лину и вижу и почему то знаю, что она, эта Лина, полная противоположность матери и уже привыкла терпеть её нападки, и вижу, как она вся вспыхнула и что то пробормотала.

— Что ты говоришь, я не слышу? говорит княгиня.

— Ничего, я только никогда не говорила, что это очень мило, просто мне жалко жен и детей, они приходили.

— Это очень мило, что вы, княжна, жалеете их, мягко с каким то особенным, только к женщинам и только к красивым, умилением сказал предводитель, обращаясь к Лине, но что же делать, что же делать, повторил он, при чем усы стояли твердо кверху. И он, приятно улыбнувшись, обратился к хозяйке и подробно рассказал, как у него, в его имении нынешним же летом вырубили 27 дерев, а потом запустили все стадо (он сказал стадо, а не табун) в его луга и как я ничего, ничего не мог сделать, сказал он.

А я между тем почему то знаю, что он сделал оч очень много, т. к. десяток крестьян более полугода таскают по тюрьмам и теперь еще двое из них сидят, дожидаясь суда.

— Нет, поверьте, милая княжна, есть всему предел, опять с нежностью обратился он к дочери. Дерзость, бессовестность, безнравственность, полная безнравственность нашего народа дошли теперь до последней степени. Sans foi ni loi.387 *** Ни стыда ни совести.

Предводитель с кверху поднятыми усами, как мне почему то это тоже было точно известно, давно уже не платящий свои долги и большой любитель француженок, при том же и дуэлист, имевший в своей жизни две affaires d’honneur,388 *** дело чести, которыми он очень гордился, много говорил о безнравственности народа и кончил тем, что когда нет в людях религиозно-нравственных принципов, то сдерживать такой народ может страх и только один страх...

Тогда один из обедавших, кажется врач, как я тоже почему то знаю, один из людей, кымъ которым совершенно все равно, как живут люди, но кые которые считают нужным и привычным осуждать все, что делает правительство — вступил в разговор, возражая предводителю. Он разводил руками перед тем, что совершается: «Было худо, казалось хуже не могло быть, а вот еще хуже. И куда мы идем». Он говорил все эти обыкновенный слова о том, что при теперешнем составе и направлении правительства, при отсутствии всякого направления при полном царствующем произволе нельзя ничего ожидать другого. Вверху беспринципность, произвол и случайность. Измениться, улучшиться положение может только при возможности складываться людям в те условия, которые свойственны их политическому возрасту. При теперешнем же коснении правительства в формах жизни XVI в., чего же можно ждать от народа и т. д. и т. д.

Кто то возражал, кто то соглашался. Все было неинтересно, и всем, кто говорил, было все все равно. Я тоже почему то знал это. Забавно было то, как княгиня вкривь и вкось вмешивалась в разговор, как я хорошо видел и знал, совершенно не понимая того, о чем говорилось, но за то своим решительным тоном озадачивая говоривших. Я тоже знал, что ей еще более, чем другим, было все равно, но ей скучно б было сидеть и не говорить, а она не хотела лишать себя этого удовольствия. Когда предводитель доказывал, что за-границей собственность уважается, потому что люди имеют уважение к закону, и когда врач возражал, что уважать можно только тот закон, который установлен самим народом, она вдруг заявила, что она, когда была в Италии, то сама видела, как прачка утром стирала белье, а вечером в прекрасной шляпке à la Reine de Prusse389 *** à la королева прусская или что то подобное сидела в театре. Выждав время пока она кончила говорить, предводитель продолжал там, где был прерван.

— В Европе рабочий народ — люди. Но с нашим пьяным и диким народом, теперь еще возбуждаемым жидами революционерами, без тех неукоснительных строгих мер, которые, славу Богу, введены и поддерживаются, ничего нельзя сделать. С человеком можно и должно обращаться по человечески, а с животными так, как это свойственно животному. С сословием же, лишенным всякого понятия о нравственности, не считающим воровство безнравственным...

Вдруг с конца стола послышался голос приятный и взволнованный, повторивший слова пр предводителя :

— «Безнравственное сословие. Хорошо безнравственное сословие». Говорил это совершенно плешивый только с курчавыми белыми волосами на висках и такой же бородкой старичек в грязном пиджаке, без видимого белья, с грязными руками, но с прекрасными умными, милыми голубыми глазами.

Я как будто и знаю и не знаю этого человека. Знаю, что он чудак, кажется любить выпить, но золотое сердце и светлый ум.

— Хорошо безнравственное сословие, то сословие *** которое кормит все другие нравственные, вдруг заговорил он усмехаясь.

Предводитель пожал плечами, выражая недоумение перед смелостью этого странного, с грязными руками человека. Но тут княгиня поднялась шурша платьем и сказала.

— Лучше договорим в гостиной, туда и кофе подадут.

— Прекрасно — сказал предводитель. И встав, широко перекрестился на угол, в котором хотя и очень маленький, но все таки виднелся образок. А я почему то будто бы знаю, что не верит этот г-н ни в чох, ни в смерть, и в ту минуту, как крестится, думает некоторые такие мысли о телесном сложении княжны, которые я знаю, но не могу и не хочу сказать здесь.

И вот я вижу себя в гостиной слушающим страшно интересующий меня разговор пр предводителя с старичком.

« Сон».

«Я видел на днях удивительный сон. Больше всего меня поразили высказанные в этом сне одним человеком мысли. Я в тот же день записал то, что говорил этот человек, а также и те разные лица, которых я видел в этом сне, и те обстоятельства, которые вызвали речь этого человека. Обстоятельства эти, как всегда бывает в снах, представлялись мне в беспорядке, так что нельзя было разобрать, что было прежде, что после. Для того же чтоб все, что происходило во сне, было понятнее, я записал этот сон не так, как он бессвязно представлялся мне, а так, как все бывает на яву, т. -е. все по порядку по времени, что прежде, что после.

Сон был вот такой:

Вижу я, что сижу в большом обществе, за обедом и слушаю разговоры. Говорят: хозяйка, которую называют княгиней, и гость, кто то очень важный. По крайней мере я знаю, что он считает себя очень важным.

Разговор идет о событии, случившемся в соседнем имении. Хозяйка многословно рассказала, как крестьяне, которым ничего, кроме благодеяний, не делал какой-то граф или князь — владелец имения — сожгли грунтовые сараи, погубив этим вековые деревья: шпанских вишен, груш-дюшес, слив и еще каких то необыкновенных деревьев. Хозяйка рассказывает это, а я смотрю на нее и мне смешно то, что прекрасные, так хорошо причесанные её волосы не имеют ничего общего с её головой, про которую я, как это бывает во сне, почему то наверно знаю, что она вся плешивая и что только на висках есть седые волосики. И знание это в соединении с её торжественным видом и величественным тоже, как я знаю, поддельным бюстом, и бриллиантами в ушах и на пальцах, доставляет мне какое то особенное удовольствие.

— Ну-ка, ну-ка, поговори, думаю я себе, а я все знаю:знаю даже и то, как утром разглаживали тебе валиком морщины на щеках и лбу. Говори, говори, а я послушаю.

Собеседник её тоже великолепный господин с усами, торчащими кверху, и золотым пенснэ и, как мне тоже почему то хорошо известно, человек ограниченный, развратный, раззоренный, но несмотря на это, безгранично самоуверенный и самодовольный. Он внимательно учтиво слушает хозяйку и, поднимая плечи и закрывая глаза, разводит руками в знак сочувствия и сознания возмущения против таких поступков.

— Que voulez vous, Princesse, avec ce malheureux peuple.390 *** Что вы хотите, княгиня, от этого несчастного народа.

Хозяйка советует гостю взять побольше. Гость благодарить и следует её совету. В это время лакей Захар подает господину соте из рябчиков. Я знаю Захара, знаю, что он из крестьян этой же деревни, и знаю почему то и то, что он нынче же сбегал к отцу и там крупно поговорил с ним за жену, которую свекор чуть не побил за дурно испеченные хлебы, и ему оч очень тяжело на душе, но в эту минуту все внимание его направлено только на исполнение своей сложной обязанности.

— Сердятся на управляющего и уничтожают вековые деревья. Прекрасные, столетния деревья. В чем же виноваты деревья? Je vous demande un peu?391 [Я вас спрашиваю?]

— Поджигателей нашли, говорит кто то.

— Ну, их сошлют, посадят. Но деревьев то не будет.

— Par le temps qui court c’est tout à quoi nous pouvons nous attendre,392 *** В настоящее время только этого и можно ожидать, сказал гинъ господин , и я почему то знаю, что в это самое время он думает: какая она однако глупая. Твердит все одно и то же.

И вот мне представляется, что хозяйка обращается на другой конец стола, указывая на черноглазую, миловидную девушку — я знаю, что это дочь хозяйки, и говорит:

— А вот Лина находит, что это сделали милые мужички очень мило, и просит меня написать графу Александру, чтобы простить этих поджигателей. Как вам это нравится?

Я смотрю на ту, на кого указывает княгиня, и вижу, как эта черноглазая девушка вся вспыхнула и что то пробормотала.

— Что ты говоришь, и т. д....»

Он говорил и во все время его речи я глядел только на него и изредка на дочь и нa Аркадия. Я чувствовал и знал, что оба они понимают его, восхищены его речью и благодарны ему. Аркадий все время, как легко было догадаться, придумывал поводы оставаться в гостиной, и делая вид, что занят лампой, подносом, сбившимся ковром, жадно слушал. Как это бывает во сне, я знал это, мало того, как это тоже бывает во сне, где времени нет и неизвестно, что прежде, что после, я почему то знал, что нынче вечером Ар Аркадий , придя в свою коморку, вписал в своем дневнике. Ходил к папаше, все обижает мою Варвару, пуще всего мамаша, да слава Богу, обошлось мирно. Вслед за этим было записано. Ну уж пробрал Ник Николай Ив Иванович и барыню и гостя, и туда и сюда метались, не дает ходу. Грабители, говорит, вы все дармоеды, уж так ловко, что надо бы лучше да некуда.

*** Четвертая редакция статьи «Сон».

Сон.

Я видел на днях запомшившийся мне сон. Такой сон, про который вспоминаешь на яву: «что, бишь, это случилось нынче такое важное» — спросишь себя. И вспомнишь, что такое особенно важное было то, что видел во сне.

Вижу я, что кто то такой невидный мне, но очень близкий393 мне человек, старичок, горячо говорить, возражая394 другим не одному, а многим людям на их утверждение о том, что среди крестьянского народа395 В ркп. ошибочно: крестьянский народ в последнее время крестьяне не считают узко дурными поступками ни поджоги, ни убийства, ни воровство, так что в наше время крестьяне дошли до последней степени безнравственности.396 Слова в последнее время... безнравственности в ркп. карандашом и чернилами переставлялись и правились, приведен их последний вид. И как это бывает во сне, где нет последовательности времени,397 так я в одно и то же время слышу398 ответ на это утверждение то, что говорит старичок, и то,399 на что400 возражаете Возражает он на утвержд утверждение вызвало утверждение о безнравственности крестьянства.401 на которое он возражает Вызвали же эти утверждения рассказы о том, как крестьяне в одном месте дожгли помещичий дом, гумно, грунтовые сараи,402 с вековыми деревьями, как вырубили лес, как потравили луга, как увезли даже стог сена. Рассказывают это старая дама, как я почему то знаю, очень богатая и важная, и403 Гнъ Господин молодой гнъ господин , особенно раздраженный против крестьян.

Дама все повторяет: ну хорошо, они сердятся на помещика, на прикащика, но деревья то, вековые деревья, чудные груши дюшес, шпанки вишни, они то в чем виноваты. Истинно варвары.

— Не404 Нет призна признаков осталось признаков какого либо нравственного сдерживающего начала, говорит молодой гнъ господин и рассказывает случай воровства в его имении.

Старичок вступает только тогда, когда мол молодой гнъ господин решительно высказал свое мнение о всеобщей безнравственности крестьянского сословия.405 хоз хозяйка

— Безнравственное сословие, говорит он,406 Нравственно поступает тот человек, который служить другим хорошо безнравственное сословие то, которое одно кормит все друтия. Думаю, что как про человека, который живет не для себя, а для других, нельзя сказать, что такой человек безнравственен, точно так же, думаю, и про сословие, а крестьянское сословие есть то, трудами которого живут все другие сословия.

Вы говорите407 о воровство:408 Исправлено из воровстве украли у вас деревья в лесу, стравили ваши луга, увезли сено.409 Ну а если Но ведь это не воровство, это только восстановление нарушенного права. Ведь если, как это бывало410 встарину на Кавказе, один князек сделает набег на аул и отобьет и угонит всех лошадей аула,411 что если а один из жителей как-нибудь вернет себе отбитую у него лошадь, то ведь ясно, что он не украл, а только вернул украденное. Тоже и с вашими деревьями в лесу, травами,412 даже хлебами, всем тем,413 чем вы что производит земля и чем вы незаконно пользуетесь. Не у вас украли и крадут, а вы, не переставая, поколение за поколением, делаете то самое преступление, в котором упрекаете народ, обворовываете его, отнимая от него самое нужное, неизбежно нужное всякому человеку и несомненно принадлежащую ему ого собственность: равное всех людей право на ломлю.

Опять я в одно и то же вромя слышу его речь и414 слышу возражение ему. Ему говорят, что земля ость такая же собственность, как и всякая другая, что нельзя отнять ее, не поколебав основы всякого порядка, что нельзя и распределить равномерно землю, что проэкт Единого налога Ген Генри Дж Джоржа неисполним, что в Евроие сущоствует земельная собственность и существование её не мешает порядку и благоустройству. И я слышу, как он отвечает на все эти возражения.

— Нет. Земля не такая же собственность, как всякая другая. Вы можете владеть всем золотом, всеми брилиантами, всеми автомобилями,415 Над зач.: и аэропланами мира парчами, рысаками мира, и другим людям416 от этого это все равно, но не то с землею. Если вы владеете землею, которая мне нужна для пропитания, вы владеете мною, я становлюсь рабом того, кто владеет нужною мне землею.417 Земельн Земельная Право земельной собственности, защищаемое законами, т. е. насилием, есть право рабства,418 точно по своим последствиям точно такое же, как рабство419 прямое крепостное, но только не прямое, определенное, а посредственное, неопределенное. Там Петр был раб Ивана,420 зем земле а теперь раб неизвестного х, которому нужно кормиться на моей земле. Тогда утверждалось законом насилие, право владения известными крепостными, теперь утверждается право владения неизвестными рабами также законом, поддержива поддерживающим насилие.421 Вы

Говорят,422 чт что нельзя распределить землю равномерно. А я говорю, что и не нужно ничего распределять. Говорить это все равно, что было бы говорить во время крепостного права, что нельзя распределить равномерно крепостных. Дело было не в распределении крепостных, а в признании незаконности владения человеком человека. Тоже и теперь: дело не в распределении, а в признании преступности владения землею.423 говорят как же все таки А как только люди признают эту преступность, и правительства перестанут поддерживать эту отжившую форму рабства, люди сами найдут средства распределить землю и выгоды с её пользования равномерно между всеми, хотя бы по мысли Ед Единого нал налога Генри Дж Джоржа , если они не найдут лучшего.

— Дело только в том, чтобы признать незаконность, преступность земельного рабства, так же как в 50 годах была признана преступность крепостного рабства, а как только это будет признано, найдутся и средства исполнения. К счастью, ото уже начинает признаваться лучшими людьми нашего круга, как это было по отношению крѣп крепостного права, главное же с особенной силой, вызванной страданиями, несравненно большими, чем при крѣп крепостном праве, страданиями всего порабощенного народа. II страдания, вызванные теперешним безличным рабством земельным, не могли по быть больше тех, которые вытекали из креп |остного] права. Там424 все таки крепостные были связаны с владельцами, владелец если не сострадал, то видел в рабе орудие труда и425 боя боясь из боязни потерять, поддерживал его. Теперь же рабовладельцу все равно, он и не знает раба, пропадет один, сейчас явится на его место другой. Пропадай пропадом, кто попало, я не виноват, я только владелец собственности, священной собственности. В этом весь ужас теперешнего положения.

Старичок все больше и больше горячился.

— Ужас теперешнего положения в том,426 Дальнейший текст восстановлен по отрывкам копий, перешедших в последующие переработки Толстого. что в оправдание себя говорят: Европа, посмотрите на Европу. Ах, Европа, Европа, которой нам тычут в глаза, которой наше правительство по бедности своей мысли считает нужным подражать. Так сейчас, когда земельный вопрос так назрел, что требует решения, мы ничего не умеем выдумать, как закон 9 ноября, разрушающий вековые устои русской общины, стирающийся разрушить в сознании народа, признающем общей принадлежность земли всему народу, имеющий только одну цель — разорить народ, привить ему соблазн земельной исключительной собственности. Все только для того, чтобы этот ваш граф с 10-ю тысячами десятин мог бы сказать мужику, у которого пять десятин: у тебя пять десятин, а у меня 10-ть тысяч — мы одинаково собственники. Европа? Прельщать нас. может в Европе только до высшей степени совершенства доведенное фарисейство. Грабят в Европе, как и у нас и так же, как у нас делят награбленную добычу между капиталистами, землевладельцами, чиновниками и точно так же нет ограбленным другого выхода из своего положения, как участие в грабительстве — переход в сословие грабителей, что и совершается, так что почти невозможно разобрать, кто кого грабит. Разница между нами и Европой только та, что там условия государственной и общественной жизни так сложны, так запутаны, что уже трудно, почти невозможно разобрать, кто кого грабит. У нас же, как ни стараются в министерствах и Думах завести то же устройство, еще, слава Богу, видно, простым глазом видно, кто кого и как грабит. У нас еще видно по крайней мере тому, у кого есть глаза, чтобы видеть, а главное видно мужикам, которые если бы и не видели, чуяли бы это своими боками, кто главные воры и грабители. Мужики твердо знают, что не у вас украли деревья в лесу, а вы и ваши родители веками обворовывали сотни тысяч людей, и то, что у какого-то там графа уничтожили его персики или что то там такое, так если счесть все то, что уничтожил этот граф жизней людских, стариковских, детских, женских от недостатка соответствуюицей пищи, от сверхсильного труда, которые терпели несколько поколений люди от того, что данная им, как и всем людям, Богом земля была отнята от них. А вы говорите про преступников крестьян. Вот кто преступники.

Тут все смешалось, я не помню последовательно, что было после этих слов. Помню только, что после этого старичок заговорил совсем другое и совершенно другим и не прежним строгим, а тихим внутренним голосом.

— Милые мои, — заговорил он, вы не обижайтесь, а подумайте, ради Бога подумайте об этом деле, о своей душе подумайте. Ведь это не шутка, а страшное дело. Вы только подумайте, что они должны испытывать, те люди, которых вы не только не жалеете, но еще и осуждаете. Что должны испытывать эти люди, глядя на эту вашу жизнь, с вашими тенисами, парками, конными заводами, дворцами, как этот, с всей вашей безумной роскошью? Ведь они не могут не знать, что вся эта роскошь существует потому, что они своими жизнями поддерживают ее, а поддерживают ее только потому, что вы отняли у них их достояние — данную всем нам равно Богом землю. А что земля Божья, они так же хорошо знают, как то, что солнце каждый день всходит и заходит, и знают не так, как мы, по рассуждениям, а знают своими боками. Знают потому, что как только у них отберут землю, они должны работать то, чего им не нужно, или умирать с семьями с голоду. Подумайте, какое должно быть их смирение, терпение, незлобивость, если они, зная все это, прододжают, миллионы и миллионы их, нести свою тяжелую жизнь, только изредка вырубая десятки дерев, выросших на земле, которая принадлежит им больше, чем вам. Подумайте об этом, оглянитесь на себя и поймите величие этого народа и поклонитесь ему и попросите его прощения. А не говорите, что вы хотите устроить его по образцу несчастной, развращенной Европы. Нет, милые мои братья, сестры, поймем свой грех, покаемся в нем.

Старичок хотел говорить еще, но тут случилось что то бессмысленное, не имеющее никакой связи со сном, и такое, что как это бывает во сне, не показалось мне тогда странным, но что я теперь не могу даже вспомнить. И я проснулся и в воображении повторил и записал кое-что из того, что слышал от говорившего человека.