*** ВАРИАНТЫ НАЧАЛ «ТИХОНА И МАЛАНЬИ»

Много мне нужно рассказывать про Мисоедово, много там было разных историй, которые я знаю и которые стоить описать; теперь начну с того, что расскажу про Тихона, как он на станции стоял, а на место себя на покос работника из Телятинок нанял — Андрюшку, и как он со станции домой приезжал, и как с Маланьей, с Тихоновой бабой, грех случился, и как Андрюшка сам отошел, и сапоги его пропали, и как Тихон в первой раз свою молодайку поучил.

Первый раз Тихон приехал на Петров день, в самые обедни. Выехал он чуть зорька занялась — раньше его не отпустили со станции, — но хоть и невидался он с Николы 6 недель с молодайкой, хоть хотелось ему поспеть к обедне, на могилки сходить — он не гнал лошадей, a ехал шажком, кое где рысцой под изволок, так что только коренная чуть под хомутом запотела, когда он подъехал к деревне. За то и похвалили мужики, — в Мисоедово ямщиков много, — когда он прокатил по улице и подъехал к своему двору на своей сытой, прибранной тройке, с заплетеными хвостами и гривами. Весной выехал, кое какую тройку собрал, a приехал — охотницкая тройка стала. На всякое дело Тихон был мужик, хоть молодой, но степенный и акуратный. Так все соседи и мужики об нем понимали.

Кое кто подошли к нему поговорить в то время, как он отворял ворота и отпрягал, и Тихон рассказал им, что карего он променял на пегого коренного, a левую у цыгана купил за три целковых — резать хотели, а что саврасинькую у него сколько покупать хотели, да он за 50 целковых не отдаст, потому что она дюже для фельдегерской работы хороша, только с места тронь, так навскочь; рассказал еще кое что про мисоедовских ямщиков, которые приехать хотели, которые нет, как живут; но до этого нам дела нет. Тихон поговорить был охотник и говорил складно, но все больше рассказывал и про себя говорил, а про других не спрашивал, главное же то, что говорить он говорил, a дела своего ни на минуту не забывал. Как он вынул из передка узелок, из которого торчали баранки, вошел в избу, поклонился образам, отдал матери, которая одна оставалась в избе у печи и еще на крыльце вышла навстречу ему, — как потом вынул запор, прислонил к углу, так чтоб не упал, откинул ворота, под уздцы провел пристяжных, чтоб не зацепили, как, заткнув рукавицы и кнут за пояс, стал снимать петли постромок и захлестывать за шлеи, как рассупонил, вывел, нигде ни стукнул, ни дернул, как будто все намаслено было, так и спорилось у него под руками, нигде не зацепится, не повалится, не соскочит, и когда он убрал лошадей под навес, кинул им сенца из ящика и, сдвинув шляпу наперед и оттопырив далеко большие пальцы (такая у него привычка была), нескоро, не тихо, поглядывая по сторонам, пошел в избу, так и казалось, что вот ему еще чтóбы схватить да сработать. Но работать было ему нечего. Он снял шляпу, повесил на гвоздь, смахнув место, снял армяк, свернул его и в александрынской рубахе, которую еще не видала на нем мать, сел на лавку. Партки на нем были домашние, материной работы, но еще новые, сапоги были ямские, крепкие, с гвоздями; он на дворе отер их сенцом и помазал дегтем. Голова была масляная, и он теперь еще пригладил ее гребешком, который нашел на окошке. Он знал давно этот гребешок и место, на которо которое его клал старик. Он умыл руки, оправил рукава смявшейся рубахи и стал разбирать гостинцы. Для жены был ситец большими розовыми цветами, для матери платок белый с коемочкой, бубликов было три фунта для всех домашних.

Всю ночь напролет слышны были песни, крики, говор и топот на улице. Уж петухи пели четвертый раз, уж звезды40 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . только кое где, редкие и яркия, виднелись на небе, уже за лесом светлее стало, заря занималась и41 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . холодная роса опустилась на42 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . землю, а еще кое где слышались шаги, говор или песня загулявших для Петрова дня мужика или бабы. Петров день веселый летний праздник, праздник, который служит сроком при наемке и праздник, с которого начинается самое спешное рабочее время. <Не скоро после Петрова дня придется ночку прогулять мужику или бабе, не скоро опять приедут из работы к празднику мужья и привезут гостинцы и прогостят две ночки, не скоро уж дождешься целого дня без барщины и своей работы.

Коли бы один молодой народ был в деревне, пожалуй бы и другой день прогуляли. С похмелья да с веселья проспали бы до обеден, опять похмеляться бы стали, ни лошадей бы в ночное не погнали, ни кос не отбили бы, ни дров не накололи б, хлебушки бы не замесили, холсты бы и рубахи забыли, такого бы дела наделали, что в месяц бы не справили, но на то старые люди живут, праздник, не праздник, а свое дело помни.> Не один молодой парень вчера с вечера стукнул последний раз в пристенок, собрал свои ладышки за пазуху и печально пошел от ребят домой, куда его давно уже строго зовет отец, обротал лошадей, пустил жеребят и мимо хоровода на прогулке проехал в ночное, не останавливаясь пошутить с заигрывавшими бабами. Поехал один мимо потемневших ржей, прислушиваясь к топоту отставшего стригуна и к дальним песням хоровода, и кричал: кояшка, кояшка! кояшка! и прислушивался, как чуть слышно из за баб ржал сзади его жеребенок, забежавший в барские ржи. Не одна молодайка, не доводивши «борша», вышла из хоровода, треснула на последках по спине парня, который хотел остановить ее и, топая котами и шурша новой паневой, побежала через улицу к свекрови, которая звала ее становить хлебушки. <Не все и старые люди умней молодых. Другой молодой своего дела не забыл, а старый еще два дня не опомнится.>43 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . Много было пьяных и много греха случилось в этот день. Старик Лизун жену чуть не убил досмерти, Ефим с братом подрался, Матрюшка с Настасьи платок сорвала, солдат Митюшихиных девку осрамил, Макарычев его оглоблей убил. Греха и веселья, как всегда, много было; но утро пришло, у каждого было свое дело, и каждый взялся за него; вспоминать, да разбирать, <да серчать> — некогда.

У44 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . Ермилиных вчера старик крепко загулял и всю ночь своей старухе и невестке солдатке спать не давал, все бурчал, только перед зарей угомонился. Старик редко гулял, но,45 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . когда бывал пьян, то уже никому в доме не давал покоя; начнет рассказывать, как его обижали, как его мучали, и все подноси, все подноси. Вчера же и случай такой вышел. Кроме того, что праздник, в этот день старший сын женатой со станции приехал, деньги привез, тут же сенокос в казенном лесу наняли и работника в соседней деревне сговорили. До вечера еще ничего, а как запили магарычи с Телятинским мужиком, с отцом, за Андрея (так звали работника, которого он нанял), и пошел причитать. — Хорошо, что еще старший сын Яков дома был, так егo посовестился, а то бы еще хуже бабам досталось. —

Сам старик с старухой спал в избе, тут же спали два солдата, прохожие, которых вчера поставили им. Солдатка, сестра старухи, постелила себе в сенцах, младший сын46 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . Гришутка в ночное уехал, а Яков с хозяйкой ночевали на дворе в троичных санях, сбитых с капыльев, которые стояли под навесом.

Как ни замучалась вчера Афромевна с стариком — старым людям не спится, — она прежде всех поднялась в Копыловом дворе. Потихоньку откинула армяк, который покрывал их вместе с мужем, укрыла старика, который пробурчал на нее, сотворила молитву, ошарила на печи серничек (в избе еще темно было), раскопала золу, вынула синем пламенем горящую лучину, вышла на двор в сенцы, разбудила невестку солдатку и, шагая через ноги солдат, начала убираться и готовить хлебушки, и начался день, заботы о будущем дне. Скоро уж не нужно стало лучины, свет повалил из горящей печи, и сквозь закоптевшее оконцо светилась заря, солдаты поднялись, один закурил трубку в печи и щипнул солдатку; старик поднялся и, сидя на кровати, покашлял, поругал старуху зa то, что она его лапти забила под лавку, и стал вслух молиться Богу.

Только на дворе еще спал Яков с молодайкой. Только что послышался лошадиной топот и щелканье кнута под окнами и старуха хотела бежать, как старик47 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . уж начал ругаться:

— Заснули, дьяволы бабы, хороводы водить, чтоль, аль не слышите. Я вам праздник то выбью из головы.

Домашние уже знали, что когда старик сам пьян бывал, так на другой день всех попрекал. Кто сам виноват, тот всегда легко других винит. На дворе уж было светло, куры уж скочили с насести и хотя еще не очнулись хорошенько, но петух уж начал кричать, посторонился от солдатки и докричал таки свое колено. Корова, которая лежала у ворот и лениво взмахнув хвостом, поднялась от ворот, когда солдатка замахнулась на нее вынутым запором. В санях под армяком зашевелилось и молодайка высунула голову в красном платке. Ворота заскрипели, солдатка стала к стороне, и Гришутка младший сын Копыла въехал на карем мерине с четырьмя лошадьми и жеребятами, которые замешкались в воротах и испуганной рысью, болтая наеденными животами, проскочили48 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . под навесы.49 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . Лошади и жеребята сытые, глянцовитые и от росы мокрые по колены, калясь зеленой травой, разбрелись по очищенному двору — дни три кончили навоз; перебирая оттопыренными губами соломинки и сенцо, корова замычала, ожидая стада, овцы откликнулись ей, петух с курицами придвинулись к порогу и уже принялись за дело дня, подрагивая ожерельями и отыскивая чего то на голой земле. Гришка щелкнул посредине двора еще два раза кнутом как будто для того, чтобы показать всем, что началось утро, что довольно ему одному не спать, пора и всем просыпаться. И вдруг светлее стало на дворе, виднее стала роса на соломе и навозе, воробьи закопошились под застрехой, листья зашевелились на раките из за навеса, небо поголубело и из под кафтана высунулась в красном платке румяная голова молодайки и белая рука из под заворотившагося рукава рубахи.50 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . Она оправила рукой платок на русые, густые волосы, потерла рукавом глаза и, скинув ноги, поднялась. Красавица была баба, чернобровая, румяная, складная. Как две черные звездочки засияли её глаза и как заря зарумянились щеки. Она потянулась так, что сани затрещали и зевнула, открыв свои белые мелкие зубы и так и сложила румяные губы в такую улыбку, что как будто только радость и счастье здоровье живут на этом свете . И как будто никогда не спала, вскочила босыми ногами и так и закипело дело; надела занавеску на высокия груди, продела в паневу широкия бедры и крепко на крепко перетянула кушаком гибкую спину, что даже грудь выставилась, и так, потряхивая паневой, прошла к колодцу умыть свои лицо и руки, что ноги в спину влипали, как говорят мужики. Один из солдат, которого старик Копыл выгнал из избы за трубку, так с разинутым ртом и остался, глядя на молодайку, когда она бойко глянула на него со стороны. Только когда она зашла за угол, он качнул головой, плюнул решительно.

— Так баба! — сказал он сам себе, — в Польше таких не видал. Кабы поручику нашему, да он не расстался бы с ней, — подумал солдат. И еще подумал: — И иорник же этот поручик наш! А баба так баба.

И не один этот солдат в Маланье вкус нашел. Много, много и очень много других всяких и мужиков, и дворников, и солдат, и офицеров, и господ, и портных, и офень заглядывались на эту бабу. «Кабы да эту бабу да в холю взять, — говорил один из господ, — а то сиволапому мужику досталась». Однако и сиволапый мужик в ней цену знал, да и все цену знали. Для этого в университетах учиться не нужно. Старик Копыл сосватал ее для сына, за родню, отец ее человек хороший. Своих девок не было, он ее за 20 верст в Соловках взял. 105 рублей зa нее отдал. Это было 4 года тому назад, тогда ей 16 лет было. Шустрая, черноглазая девочка была и к работе куда ловкая была, только вот жидка старику казалась. И точно, первое время худа была, так детенок, ничего не смыслила и мужа не любила, боялась его, била, щипала. Только теперь раздобрела и мужа любить стала, как приедет, так уж не знает, чем угодить. А все еще гуляла, детей не рожала. Баба молодая, красивая баба, много к ней всякого народа подлипало, да только плохого ничего не слышно было. И муж что дальше, то больше любил бабу, особенно теперь, как ка станции стоял. Как в неделю раз заедет, так в охотки и сам не знает, как порадовать. Когда баба, покачиваясь, но не колыхаясь плечами, пронесла мимо него с солдаткой ушат с водой, он посмотрел на нее и посмеялся себе в бороду; весело ему51 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . видеть при дневном свете и при народе свою хозяйку. Как будто ночь еще веселей показалась.

Старик вышел сам на двор, покричал на Гришутку, зачем он мерина не распутал, тут же пришел староста, повестил мужику косить, а бабам гресть, и пошла забота. Кабы глянул на них всех, кто обихода мужицкого не знает, ничего бы не понял, — подумал, что ничего не делают, так суются, а однако все дела, не торопясь, разбирались, каждый знал свое дело. И сколько тут сразу делов было. — Бабам надо хлебы ставить, портки мыть, на барщину сбираться, скотину выгонять, к соседям за гущей сбегать, поговорь поговорить еще с соседкой, к другой соседке забежать мертвого младенца посмотреть и еще мужа провожать нужно было Маланье. Мужикам Тихона справлять в дорогу, запрягать, на барщин косы сбирать, веревок взять в лавочке, скот

<— Аль свет? Куды лезе? — прогнусил сквозь сон старик Ермил, натягивая за плечи армяк и поворачиваясь на лавке, с которой только что встала от него его хозяйка. —52 *** актриса, исполняющая главную роль в пьесе . «До ветру пойти», отвечала старуха, ошаривая рукой печку, чтобы отыскать сернички, которые она сама вчерась наколола из сухой лучины и намокала в серу. Ермил пробурчал что-то и замолк, а Осиповна нашла <таки> серничек, раскопала вчерашнюю золу в печи, и дождавшись, чтобы синее пламя покраснело и охватило сухое дерево, зажгла лучинку и стала убираться.

— Эки бабы, эки бабы! — ворчала старуха, сбирая со стола невымытые чашки, горшки и снимая с лавок разбросанные платья, сапоги, коты, кушаки, — нет чтоб прибрать, нет чтоб прибрать... Вишь девка, как сняла, так и бросила, — говорила она, поднимая и складывая праздничную красную паневу, обшитую галуном.

Однако старуха не разбудила девку, которая, раскидавшись навзничь в чистой, праздничной рубахе, лежала на лавке. Напротив, она мимоходом поправила ей подушку под голову и неслышно, не останавливаясь, убирала за бабами и не будила никого. Вчера был Петров день. Известно, праздничное дело. Люди молодые, завалятся, спят, особенно с мужьями <блохи не чуют,> дополден проспят. «А я вот до петухов своего старика ублаготворяла — хмелен дюже был — а вот до зорьки вскочила, ни в одном глазе сна нет», думала старуха, достав кадушку и собираясь месить хлебы.>

Накануне был Петров день, народ гулял. Сам старик Ермил был выпимши, что с ним редко случалось. Еще было темно в избе, когда поднялась старуха, его хозяйка. С вечера она ублаготворяла старика почти до петухов, а утром поднялась, что еще из ночного не приезжали. —

Шелепиных богатый двор в деревне Хабаловке, не первый двор, а живут исправно: один сын на станции, старший брат хозяйствует, другой на почте с тройкой.

Далеко за полночь, перед светом затихли на улице песни и прошли по домам загулявшие для Петрова дня мужики и бабы.