Я полагаю, что ни для кого не нужно подробное описание типа толстого Господина, которого звали H. H. Долговым. Верно, каждый из моих читателей, ежели не знает, то видал, или по крайней мере слыхал про H. H., поэтому достаточно несколько характеристических признаков, чтобы лицо это во всей полноте своей ничтожности и подлости возникло в его воображении. По крайней мере это так для меня. Богатство, знатность, уменье жить, большия разнообразные способности, погибнувшия или изуродованные праздностью и пороком. Цинический ум, не останавливающийся ни перед каким вопросом и обсуживающий всякий в пользу низких страстей. Совершенное отсутствие совести, стыда и понятия о моральных наслаждениях. Нескрытый эгоизм порока. Дар грубого и резкого слова. Сладострастие, обжорство, пьянство; презрение ко всему, исключая самого себя. Взгляд на вещи только с 2-х сторон: со стороны наслаждения, которое они могут доставить, и их недостатков, и две главные черты: бесполезная, бесцельная, совершенно праздная жизнь и самый гнусный разврат, который он не только не скрывает, а как будто находя достоинство в своем цинизме, с радостью обнаруживает. Про не него говорят, что он дурной человек; но всегда и везде его уважают и дорожат связями с ним; он это знает, смеется и еще более презирает людей. И как ему не презирать того, что называют добродетелью, когда он всю жизнь попирал ее и всетаки по своему счастлив, т. е. страсти его удовлетворены и он уважаем. —

Сережа быль в необыкновенно хорошем расположена духа. Присутствие Князя Корнакова, который очень нравился ему и имел на него почему-то особенное влияние, доставляло ему большое удовольствие. И короткое знакомство с таким замечательным человеком, как толстый господин, приятно щекотало его тщеславие. Толстый господин сначала мало обращал внимания на Сережу; но по мере того, как козак половой, которого, приехав в Новотроицкой, он потребовал, приносил заказанные растегаи и вино, он становился любезнее и, заметив развязность молодого человека, стал с ним говорить (такие люди как Долгов ничего так не нелюбят, как застенчивость),136 Скобки редактора заключают слова, вписанные между строк. трепать по плечу и чокаться. —

Мысли и чувства влюбленного так сильно сосредоточены на один предмет, что он не имеет времени наблюдать, анализировать людей, с которыми встречается; а ничто так не мешает короткости и свободе свободы в отношениях, как склонность, в особенности очень молодых людей, не брать людей за то, чем они себя показывают, а допытываться их внутренних, скрытых побуждений и мыслей. —

Кроме того Сережа чувствовал в этот вечер особенную охоту и способность без малейшего труда быть умным и любезным.

Знакомство с отставным Генералом, кутилою Долговым,138 Надписано над зачеркнутым: Трахмановым, бывшее одно время мечтою его тщеславия, теперь не доставляло ему никакого удовольствия. Ему казалось, напротив, что он делает удовольствие и честь этому генералу, ежели говорить с ним, потому что вместо того, чтобы говорить с ним, он мог бы говорить с ней, или думать о ней. Прежде он никак не смел говорить Корнакову «ты», хотя этот последний часто обращался к нему в единственном числе, роде теперь он совершенно смело тыкал его, и тыканье это доставляло ему необыкновенное удовольствие. — Ласковый взгляд и улыбка Графини придали ему более самостоятельности, чем ум, красота, кандидатство и всегдашния похвалы: в один час из ребенка сделали мущину. Он вдруг почувствовал в себе все те качества мущины, недостаток которых ясно сознавал в себе: твердость, решимость, смелость и гордое сознание своего достоинства. Внимательный наблюдатель заметил бы даже перемену в его наружности за этот вечер. Походка стала увереннее и свободнее, грудь выпрямилась, руки не были лишними, голова держалась выше, в лице исчезла детская округленность и неопределенность черт, мускулы лба и щек выказывались отчетливее, улыбка была смелее и тверже. —

( Кутеж.)
Веселье.

В маленькой задней красной комнате Новотроицкого трактира, занимаемой только людьми, пользующимися в этом трактире особенной известностью, известности сидели наши 4 знакомые за длинным накрытым столом.

«Знаете, за чье здоровье», — сказал Сережа Князю Корнакову, наливая бокал и поднося к губам. Сережа был очень красен, и в глазах у него было что-то масляное, неестественное.

«Выпьем», — отвечал К Корнаков , изменяя бесстрастное скучающее выражение своего лица ласковой улыбкой.

Тост за здоровье неназываемой особы был повторен несколько раз.

Генерал, снявши галстук, с сигарой в руке лежал на диване, перед ним стояла бутылка коньяку, рюмочка и кусок сыру, он был немного краснее и одутловатее, чем обыкновенно, по его наглым, несколько сощурившимся глазам видно было, что ему хорошо.

«Вот это я люблю, — говорил он, глядя на Сережу, который, сидя перед ним, выпивал один бокал за другим, — когда- когда-то было время, что и я пил также шампанское. Бутылку выпивал за ужином на бале, и потом как ни в чем ни бывало, танцовал и был любезен, как никогда».

«Нет, об этом я не жалею, — сказал H. H., облокотившись на руку и с грустным выражением глядя прямо в прекрасные одушевленные глаза К. — Я еще теперь способен выпить сколько хотите, да что? а жалко, что прошло время, когда я также, как он, пил за здоровье и готов был умереть лучше, чем отказаться от бокала зa здоровье кого-нибудь, когда я бывало добивался, чтобы мне достался непременно le fond de la bouteille,141 [последняя капля из бутылки,] вполне верил, что я женюсь на той, за чье здоровье я пил этот fond de la bouteille.142 [последняя капля из бутылки,] О, ежели бы я только женился на всех, за кого я выпил последнюю каплю, сколько бы у меня было чудесных жен! Ах, каких чудесных, коли бы вы знали, Alexandre....», — и он махнул рукой. — Ну вот ваш le fond de la bouteille,143 [последняя капля из бутылки,] — сказал он, наливая ему.... — да что я? вам не нужно....» — и он весело, ласково улыбнулся ему.

«Ах,144 Абзац редактора. не напоминайте мне, я забыл про то, что мне не нужно, да и помнить не хочу, мне так хорошо теперь», — и глаза его сияли истинным восторгом молодой души, без страха предающейся своему первому увлечению. —