ВАРИАНТЫ ИЗ РУКОПИСНЫХ РЕДАКЦИЙ «НАБЕГА».

* № 1 (І ред.).

«Очень вам благодарен за ваши одолжения и советы, и я намерен воспользоваться как теми, так и другими; но скажите пожалуйста: как вы предполагаете: куда пойдет этот отряд?»

«Что предполагать?» с угрюмым видом отвечал мне мой собеседник, «верно опять на завал; больше и идти некуда».

«Какой это завал?» спросил я. —

«А вот какой это завал: в четвертом годе, когда мы его брали, в одном нашем батальоне было 150 человек потери, в третьем годе две сотни козаков занеслись вперед да и попали в такую трущобу, что из них вряд ли десятый человек вернулся; да и в прошлом годе опять же под этим завалом нас пощелкали таки порядочно».

«Вы, кажется, ранены в этом деле?» спросил я; капитан кивнул головой. — «Неужели этот завал так хорошо укреплен, что его никак нельзя взять?» спросил я.

«Какой, нельзя взять, да его каждой год берут. Возьмут да и уйдут назад; а они к будущему году его еще лучше укрепят. — Говорят, теперь они его так устроили, что придется за него поплатиться дорого».

«Отчего же не удержут навсегда это место, не построют крепости?»

«А подите спросите», отвечал мне Капитан, подавая руку, и вышел из комнаты.

Я привел вам разговор мой с Штабс-капитаном А... не для того, чтобы познакомить вас с мнениями этого старого Кавказца, а только для того, чтобы несколько познакомить вас с его личностью, — мнения его не могут быть авторитетом вообще и о военных делах в особенности, потому что Капитан человек, известный за чудака, вечно всем недовольного, и за страшного спорщика. — Мнение его о завале, который будто бы без всякой пользы брали четыре раза сряду, было совершенно ошибочно, как я узнал то впоследствии от людей, близских самому Генералу. — Когда я стал повторять при них слова Капитана, меня совершенно осрамили и очень ясно доказали мне, что это делалось совсем не для того, чтобы иметь случай получать и раздавать награды, а по более основательным и важным причинам. — Вообще капитан пользуется не совсем хорошею репутациею в кругу этих господ: они утверждают, будто он не только недалек, но просто дурак набитый и притом грубой, необразованный и неприятный дурак и сверх того горький пьяница; но хороший офицер. — Последнее обвинение — в пьянстве — мне кажется не совсем основательным, потому что, хотя действительно Штабс-капитан имеет красное лицо, еще более красный нос и пьет много, но он пьет регулярно, и я никогда не видал его пьяным.

Когда я спрашивал о нем — храбр ли он? мне ответили, как обыкновенно отвечают Г-да Офицеры в подобных случаях: «то есть — как храбр?.. Также как и все. — Здесь трусов нет». —

* № 2 (I ред.).

В свите Генерала было очень много офицеров; и все офицеры эти были очень довольны находиться в свите Генерала. Одни из них были его адъютанты, другие адъютанты его места, третьи находились при нем, четвертые — кригскомиссары или фельдцех... или квартирмейстеры, пятые командовали артилерией, кавалерией, пехотой, шестые адъютанты этих командиров, седьмые командовали арьергардом, авангардом, колонной, восьмые адъютанты этих командиров; и еще очень много офицеров — человек 30. — Все они, судя по названию должностей, которые они занимали, и которые очень может быть, что я переврал — я не военный — были люди очень нужные. — Никто не сомневался в этом, один спорщик Капитан уверял, что все это шелыганы, которые только другим мешают, а сами ничего не делают. Но можно ли верить Капитану, когда эти-то — по его словам — шелыганы и получают лучшия награды?