ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ «РУБКИ ЛЕСА».

1 января 1853 г. Л. Н. Толстой, живший на Кавказе, выступил в поход и вернулся обратно в станицу Старогладковскую только 24 марта. Не всё это время сплошь он провел в походе, в боевых действиях: отряд, в котором был Толстой, исполняя сложный план руководившего походом кн. Барятинского, почти весь январь пробыл в Грозной. Тем не менее Толстому пришлось побывать в делах, и за одно из них, много позднее, он был произведен в прапорщики.

В книге Янжула191 «Восемьдесят лет боевой и мирной жизни 20-й артиллерийской бригады. 1806—1886. Исторический очерк войны и владычества русских на Кавказе. Составил той же бригады капитан Янжул. Под ред. генерал-майора Чернявского», Тифлис. 1886—1887. T. II, стр. 125 след. указано, что «согласно общему плану занятий для войск кавказского корпуса на 1853 г., в Чечне предстояло продолжать вырубку лесов и проложение просек, чтобы отрезать плоскость от Хобишавдонских высот до Аргунского ущелья, возвести новые укрепления и тем очистить плодородную равнину от враждебного нам населения, вынудив его или покориться, или уйти в Черные горы. Для этого считалось необходимым сделать две просеки: одну от укрепления Куринского к аулу Автуры, через Качкалыковский хребет, — а другую от Умахан-юрта, перпендикулярно первой». Задача была выполнена, и широкая, безопасная просека, прорезывавшая весь Качкалыковский хребет, усилила переселение к нам чеченцев.

Таким образом, в зимний поход 1853 г. Толстой еще ближе, чем в 1852 г., познакомился с тем, что такое «рубка леса», как одна из главных операций в борьбе с чеченцами.

Личные впечатления Толстого от «рубки леса» должны были войти в состав тех очерков Кавказской военной жизни, которые, под разными заглавиями, он задумывал. Но здесь случилось то же самое, что с «Набегом», зерном которого было «Письмо с Кавказа»: то, что должно было отлиться в форму очерка-корреспонденции, приняло, в конце концов, иную форму, носящую, по признанию самого Толстого, заметные следы Тургеневского влияния.

25 июня 1853 г. Толстой намечает в дневнике на следующий день такие работы: «Встать рано, писать Отрочество до обеда; после обеда... писать Дневник К Кавказского О Офицера или Беглец». Задание относительно «Дневника кавказского офицера» было на следующий день исполнено.

27 июня Толстой «после обеда до самого вечера читал и обдумывал Записки Кавказского] О Офицера ».

Весьма вероятно, что «Дневник кавказского офицера» и «Записки кавказского офицера» — одно и то же произведение, и разница в заглавии отражает колебания Толстого при начале работы.

В архиве Толстого сохранилось начало произведения с таким зачеркнутым заглавием: «Рубка леса. Дневник Кавказского Офицера», — несомненный отрывок первоначального наброска «Рубки леса» (см. настоящий том, стр. 270). В то же время в окончательный текст «Рубки леса» вошли, почти буквально, целые строки из неоконченного отрывка «Записки о Кавказе. Поездка в Мамакай-юрт» (см. настоящий том, стр. 215—217). «Поездка в Мамакай-юрт» намечена была, как часть «Очерков Кавказа», программа которых занесена в дневник под 19 октября 1852 г. (см. «Историю писания «Набега», стр. 291). Программа в целом и содержание отрывка в частности вполне допускают предположение, что «Очерки Кавказа» задуманы были от лица кавказского офицера.

Таким образом, возможно, что «Рубка леса» началом своим восходит и к «Дневнику кавказского офицера», и к «Запискам кавказского офицера», которые, в процессе работы, были разной формой для одного и того же содержания.

Впервые заглавие «Рубка леса» встречается в дневнике под 28 июня: «после ужина у Ал Алексеева писал немного Дневник Кавказского офицера и Р Рубку Л Леса и обдумал».

Запись эта как будто говорит, что «Дневник кавказского офицера» и «Рубка леса» — два разных произведения. Но обращаясь к отмеченному выше заглавию первоначального наброска «Рубки леса», сводящему воедино заглавия из дневниковой записи, а также к приводимым ниже записям дневника от начала декабря, вполне допустимо предположение, что здесь идет речь об одном произведении. Как будет видно далее, декабрьские записи позволяют поставить знак равенства между «Дневником кавказского офицера» и «Записками фейерверкера», а последние, вне всякого сомнения, одно из заглавий «Рубки леса».

Вероятно, о том же произведении идет речь в записи под 30 июня, где намечается на следующий день после обеда писать 3. О. или К. О. (допустимо то и другое чтение этого места с исправленной первой буквой), т. е. «Записки Офицера» или «К[авказские?] О]черки?]».

Затем упоминания о работе Толстого над будущей «Рубкой леса» исчезают со страниц дневника до августа. Очевидно, в работе наступил перерыв, вызванный, быть может, ее трудностью. А последняя находит объяснение в следующих словах Толстого от 27 июля: «Читал 3 3аписки О Охотника Тург Тургенева , и как-то трудно писать после него».