Любочка перестала плакать и, подойдя к maman, повторяла вслух слова, которые ей шептал папа на ухо.

— Нынче последний вечер, мамаша, что мы... я с папа... буду... так... простите... нас... а то... он не хочет... меня любить... ежели я буду... плакать.

— Простите нас, — прибавил папа, и разумеется их простили.

Незадолго перед ужином в комнату взошел Гриша.

С самого того времени, как он пришел в наш дом, он не переставал вздыхать и плакать, что, по мнению тех, которые верили в его способность предсказывать, предвещало какую-нибудь беду.

Он стал прощаться и сказал, что завтра, рано утром, пойдет дальше. Я подмигнул Володе и вышел в дверь.

— Что?

— Пойдемте на мужской верх; Гриша спит во второй комнате; в чулане прекрасно можно сидеть, и мы всё увидим.

— Отлично. Подожди здесь, я позову девочек.

Девочки выбежали, и мы отправились наверх.

Там, не без спору решив, кому первому взойдти в темный чулан, наконец, уселись.

Бабушке было и казалось лет под 70. Росту она должно быть была среднего, но теперь от лет казалась маленького; зуб не было, но она говорила хорошо; лицо было в морщинах, но кожа чрезвычайно нежна, глаза большие, строгие, но зрение слабое; нос большой и немного на бок; несмотря на это, общее выражение лица внушало уважение: руки были удивительной белизны, и от старости ли, или оттого, что она их беспрестанно мыла, на оконечностях пальцев были морщины, как будто только-что она их вымыла горячей водой. На ней был темно-синий шелковый капот, черная мантилия, и чепчик; съ узенькими, голубыми лентами, завязанными на кожѣ, которая висѣла подъ подбородкомъ; изъ-подъ мантиліи видѣнъ былъ бѣлый платокъ, которымъ она всегда завязывала отъ простуды шею. Бабушка не отставала очень от модъ, а приказывала передѣлывать модные чепчики, мантильи и т. п. по своему, по-старушечьи. Бабушка была не очень богата — у нее было 400 душъ въ Тверской губерніи и домъ, въ которомъ она жила въ Москвѣ. Какъ управленіе имѣніемъ, такъ и образъ ея жизни ни въ чемъ ни малѣйше не измѣнился съ того времени, какъ она овдовѣла. Лицо бабушки всегда было спокойно и величаво; она никогда почти не улыбалась, но вмѣстѣ любила смѣшить и успѣвала въ этомъ удивительно. Вся гостиная помирала со смѣху отъ ея разсказовъ, а лицо ея удерживало то же важное выраженіе — только глаза немного съуживались. Она плакала только тогда, когда дѣло шло о maman, которую она любила страстно и больше всего въ мірѣ.

Глава: О свете.

В следующей главе выдут на сцену Князья, Княгини. Почитаю нужным сказать вперед, какие будут мои Князья, чем отличаются они от князей большей части романистов, и в какой круг я намерен ввести читателя.

Читатель, делали ли вы то же замечание, какое я? Ежели нет, то вспомните хорошенько повести и романы, так называемые великосветские, которые вы читали. Вот что я заметил в этих романах и повестях. Редко герой романа, т. е. то лицо, которое любит автор, бывает из высшего круга, и еще реже, чтобы этот герой был хороший человек; большею же частью высшее общество выставляется только для того, чтобы показать, какие все дурные, подлые и злые люди живут в нем; оно служить для того, чтобы нагляднее выступили добродетели героев — чиновников, воспитанниц, мещан и135 мужиков.

1 ... 7 8 9 ... 14

Мы собираем cookies для улучшения работы сайта.