Особенно надоедают мне обои и картины, потому что они имеют претензию на разнообразие, а стоить посмотреть на них два дня, они хуже белой стены. Это неприятное чувство, входя; домой, должно быть, от того, что не рожден человек, чтобы в 22 года жить холостяком. То ли [бы] было, ежели бы можно было спросить Прова, который вскочил и, стуча сапогами, (верно чтобы показать, что он давно слышит и исправен) отворяет дверь: «Барыня почивает?» — Никак нет, в книжку читают. — То ли бы дело: — взял бы я обеими руками за головку, подержал бы перед собой, посмотрел бы, поцеловал бы и опять посмотрел и опять поцелуй; и не скучно бы было ворочаться домой. Теперь один вопрос, который я могу сделать Прову, чтобы показать ему, что я заметил, что он никогда не спит, когда меня дома нет, это: «Был кто нибудь?» — Никого. — Всякий раз, когда бывает такого рода вопрос, ответ Пров делает жалким голосом и всякий раз мне хочется ему сказать: «Зачем же ты говорить жалким голосом? Я очень рад, что никто не был». Но я удерживаюсь: Пров мог бы оскорби оскорбиться , а он человек почтенный. —

Я обыкновенно вечером пишу дневник, франклиновский журнал и ежедневные счеты.

Нынешний [день] я ничего не издержал, потому что ни гроша нету, так нечего писать в счетную книгу. —

Дневник и журнал — другое дело: нужно бы было писать, но поздно, отложу до завтра. —

Мне часто случалось слышать слова: «пустой человек, живет без цели»; и сам даже я это часто говорил и говорю, не от того чтобы я повторял чужия слова, но я чувствую в душе, что это нехорошо и что нужно иметь в жизни цел.

Но как же это сделать, чтобы быть «полным человеком и жить с целью»? —Задать себе цель никак нельзя. — Это я пробовал, сколько раз, и не выходило. Надо не выдумывать ее, но найти такую, которая бы была сообразна с наклонностями человека, которая бы и прежде существовала, но которую я только бы сознал. Такого рода цель я, мне кажется, нашел: всестороннее образование и развитие всех способностей. Как одно из главных сознанных средств к достижению — дневник и франклиновской журнал. — В дневнике я каждый день исповедуюсь во всем, что я сделал дурно. В журнале у меня по графам расписаны слабости — лень, ложь, обжорство, нерешительность, желание себя выказать, сладострастие, мало fierté231 231 [достоинства]

Я стал раздеваться и думал: «Где же тут всестороннее образование и развитие способностей, добродетели, a разве этим путем дойдешь ты до добродетели? куда поведет тебя это этот журнал, который служит тебе только указателем; слабости, которым конца нет, которые всякий день прибавляются и которыми, ежели бы ты даже уничтожил их, не достигнул бы добродетели? — Ты только обманываешь себя и играешь этим как дитя игрушкой. — Разве достаточно какому нибудь художнику знать те вещи, которых не нужно делать, чтобы быть художником? Разве можно отрицательно, удерживаясь только от вредного, достигнуть чего нибудь полезного? Земледель Земледельцу не достаточно выполоть поле, надо вспахать и посеять его. Сделай себе правила добродетели и следуй им. — Это говорила частица ума, которая занимается критикой.

Я задумался. Разве достаточно уничтожить причину зла, чтобы было добро? Добро положительно, а не отрицательно. Оттого имянно и достаточно, что добро положительно, а зло отрицательно; зло можно уничтожить, а добро нет. Добро всегда в душе нашей и душа добро; а зло привитое. Не будь зла, добро разовьется. Сравнение с земледельцем не годится; ему надо посеять и пахать, а в душе же добро уже посеяно. Художнику нужно упражняться и он достигнет искусства, ежели он не будет сообразоваться с правилами отрицательными, но ему нужно [1 неразобр.] от произвола. Для упражнения в добродетели не нужно упражнений — упражнения: жизнь.

Холод — отсутствие тепла. Тьма — отсутствие света, зло — отсутствие добра. — Отчего человек любит тепло, свет, добро? Оттого, что они естественны. — Есть причина тепла, света и добра — солнце, Бог; но нет солнца холодного и темного, нет злого Бога. Мы видим свет и лучи света, ищем причину и говорим, что есть солнце: нам доказывает это и свет, и тепло, зак закон тягот тяготения . Это в мире физическом. В моральном мире видим добро, видим лучи его, видим, что такой же зак закон тяготения добра к чему то высшему и что источник — Бог. —

Сними грубую кору с брилианта, в нем будет блеск; откинь оболочку слабостей, будет добродетель. Но неужели только одни те мелочи, слабости, которые ты пишешь в журнале, мешают тебе б быть доб добрым ? нет ли больших страстей? И потом, откуда такое множество каждый день прибавляется: то обман себя, то трусость и т. д., прочно[го] же нѣтъ исправленія, во многомъ никакого хода впередъ. Это замѣтила опять частица, занимающаяся критикой. Правда всѣ слабости, которыя я написалъ, можно привести къ 3 разрядамъ, но такъ какъ каждая имѣетъ много степеней, то конбинац[ій] можетъ быть безъ числа. 1) гордость, 2) слабость воли, 3) недостат[окъ] ума. — Но нельзя всѣ слабости относить отдѣльно къ каждой, ибо онѣ происходятъ отъ соединенія. Первые два рода уменьшил[ись], послѣдняя, какъ независимая, можетъ подвинутся только со временемъ. Напримѣръ; нынче я солгал, ка как приметно было, без причины: меня звали обедать, я отказ отказался , потом сказал, что не могу от того, что у меня урок. — Какой? — Англ Английский яз язык , когда у меня была гимнастика. Причины: 1) мало ума, что вдруг не заметил, что глупо солгать, 2) мало твердости, что не сказал, поч почему , 3) гордость глупая, полагая, что агл аглицкий яз язык скорее может быть пред предлогом , чем гимнастика. —

Разве добродетель состоит в том, чтобы исправляться от слабостей, которые тебе в жизни вредя вредят ? кажется, добродетель есть самоотвержение. — Неправда. Доброд Добродетель дает счастье потому, что счастье дает доброд добродетель . — Всякий раз, когда я пишу дневник откровенно, я не испытываю никакой досады на себя за слабости; мне кажется, что ежели я в них признался, то их уже нет.

Приятно. Я помолился и лег спать. Вечером я лучше молюсь, чем утром. Скорее понимаю, что говорю и даже чувствую; вечером я не боюсь себя, утром боюсь — много впереди. Прекрасная вещь сон во всех фазах: приготовление, засыпание и самый сон. — Только что я лег, я думал: какое наслаждение увернуться потеплее и сейчас забыться; но только что я стал засыпать, я вспомнил, что приятно засыпать, и очнулся. Все наслаждения тела уничтожаются сознанием. Не надо сознавать; но я сознал, что сознаю, и пошло, и пошло, и заснуть не могу. Фу, досада какая! Для чего дал нам Бог сознание, когда оно только мешает жизни? Для того, что напротив моральный наслаждения глубже чувствуются, когда они сознаны. Рассуждая так, я повернулся на другую сторону и раскрылся. Какое неприятное чувство в темноте раскрытся. Все кажется: вот схватить меня кто то или что то или тронет холодным или горячим раскрытую ногу. Я поскоре поскорее закрылся, подвернул под себя со всех сторон одеяло, спрятал голову и стал засыпать, рассуждая вот как.232 232 Дальше около двух страниц зачеркнуто, но мы даем их в ломаных скобках.

«Морфей, прими меня в свои объятия». Это Божество, которого я охотно бы сделался жрецом. А помнишь, как обиделась барыня, когда ей сказали: «Quand je suis passé chez vous, vous étiez encore dans les bras de Morphée.233 233 [Когда я пришел к вам, вы были еще в объятиях Морфея.] на; Верхомъ съ нимъ ѣздили. Славная была травля, какъ подлѣ станового Гельке атукнулъ и Налетъ ловилъ изъ за всѣхъ, да еще по кόлот кόлоти . Какъ Сережа злился. — Онъ у сестры. — Что за прелесть Маша — вотъ бы такую жену! Морфей на охотѣ хорошъ бы былъ, только нужно голому ѣздить, [а?] то можно найти и жену. — Пфу, какъ катитъ Saint Thomas — и за всѣхъ на угонкахъ уже барыня пошла; напрасно только вытягивается, а впрочемъ это хорошо dans les bras. Тутъ должно быть я совсѣмъ заснулъ. — Видѣлъ я, какъ хотѣлъ я догонять барыню, вдругъ — гора, я ее руками толкалъ, толкалъ, — свалилась; (подушку сбросилъ) и пріѣхалъ домой обѣдать. Не готово; отчего? — Василій куражится (это за перегородкой хозяйка спрашиваетъ, что за шу[мъ], и ей отвѣча[етъ] горнич[ная] дѣвка, я это слушалъ, потому и это приснилось). Василій пришелъ, только что хотѣли всѣ у него спросить, отчего не готово? видятъ — Василій въ камзолѣ и лента черезъ плечо; я испугался, сталъ на колѣни, плакалъ и цѣловалъ у него руки; мнѣ было такъ же пріятно, ежели бы я цѣловалъ руки у нее, — еще больше. Василій не обращалъ на меня вниманія и спросилъ: Заряжено? Кондитеръ Тульскій Дидрихсъ говоритъ: готово! — Ну, стрѣляй! — Дали залпъ. (Ставня стукнула) — и пошли Польской, я съ Василіемъ, который уже не Василій, а она. Вдругъ о ужасъ! я замѣчаю, что у меня панталоны такъ коротки, что видны голыя колѣни. Нельзя описать, какъ я страдалъ (раскрылись гол[ыя] [колѣни?]; я ихъ во снѣ долго не могъ закрыть, наконецъ закрылъ). Но тѣмъ не кончилось; идемъ мы Польской и — Королева Виртем[бергская] тутъ; вдругъ я пляшу казачка. Зачѣмъ? Не могу удержаться. Наконецъ принесли мнѣ шинель, сапоги; еще хуже: панталонъ вовсе нѣтъ. Не можетъ быть, чтобы это было на яву; вѣрно я сплю. Проснулся. — Я засыпалъ — думалъ, потомъ не могъ болѣе, сталъ воображать, но воображалъ связно, картинно, потомъ воображеніе заснуло, остались темныя представленія; потомъ и тѣло заснуло. Сонъ составляется изъ первого и послѣдняго впечатлѣнія.

Мне казалось, что теперь под этим одеялом никто и ничто меня достать не может. — Сон есть такое положение человека, в котором он совершенно теряет сознание; но так [как] засыпает человек постепенно, то теряет он сознание тоже постепенно. — Сознание есть то, что называется душою; но душою называют что то единое, между тем как сознаний столько же, сколько отдельных частей, из которых слагается человек; мне кажется, что этих частей 3. 1) ум, 2) чувство — 3) тело. — 1) есть высшее и это сознание есть принадлежность только людей развитых, животн животные и животноподобные люди не имеют его; оно первое засыпает, 2) сознание чувства, принадлежность тоже одних людей, засыпает после. 3) сознание тела засыпает последнее и редко совершенно.; — У животных этой постепенности нет; также и у людей, когда они в таком положении, что теряют сознание, после сильных впечатлений или пьяные. Сознание сна будит сейчас. —

Воспоминание о времени, которое мы проводим во сне, не происходит из того же источника, из которого происх происходят воспом воспоминания о действительной жизни, — из памяти, как способности воспроизводить впечатления наши, но из способности групировать впечатления. В минуту пробуждения мы все те впечатления, которые имели во время засыпания и во время сна (почти никогда человек не спит совершенно), мы приводим к единству под влиянием того впечат впечатления , которое содействовало пробуждению, которое происходить также, как засыпание: постепенно, начиная с низшей способности до высшей. — Эта операция происходить так быстро, что сознать ее слишком трудно, и привыкши к последовательности и к форме времени, в которой проявляется жизнь, мы принимаем эту совокупность впечатлений за воспоминание проведенного времени во сне. — Каким образом объяснить то, что вы видите длинный сон, который кончается тем обстоятельством, которое вас разбудило: вы видите, что идете на охоту, заряжаете ружье, подымаете дичь, прицеливаетесь, стреляете и шум, к который вы приняли за выстрел, это графин, который вы уронили на пол во сне. Или: вы приезжаете к вашему приятелю N; ждете его, нак наконец приходить человек и докладывает: N приехал; это на яву вам говорит ваш человек чтобы вас разбудить. Чтобы поверить справедливости этого, избави Бог верить снам, которые вам рассказывают те, которые всегда что нибудь видели и видели что нибудь значущее и интересное.