*XIV.
«САНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ ЧЕРЕЗ ФРАНЦІЮ И ИТАЛІЮ».172 172 Путешествие это не окончено и простирается не дальше пос ѣ щения его Лиона.

[Перевод Стерна.]

«Это дело», сказал я, «лучше решили бы во Франции». —

— «А вы были во Франции?» сказал мой собеседник, обратившись ко мне с видом самого учтивого торжества. — «Странно», подумал я, разбирая это дело с самим собою, «что плавание на пространстве двадцати одной мили, потому что, положительно, больше не будет от Дувра до Кале, может дать человеку такие права. — Я их рассмотрю»... Итак, оставив спор, я прямо пошел на мою квартиру, сложил полдюжины рубашек и пару черных шолковых штанов. «Фрак, который на мне», сказал я, посмотрев на рукава, «сойдет»... и взял место в Дуврском дилижансе. И так как корабль отправлялся в девять часов следующего утра, в три я сидел за моим обедом, из цыплячьего фрикасе, так неоспоримо во Франции, что ежели бы я в ту же ночь умер от расстройства в желудке, целый свет не мог бы остановить действия droits d’aubaine:173 173 Путешествие это было предпринято в 1762 году. Франция находилась в войн ѣ с Англиею. [droits d’aubaine — закон, по которому имущество иностранца, умершего во Франции, составляло собственность короля.]

Отбирать вещи неосторожного путешественника, которого ваши же подданные заманили на свою сторону. — Ей Богу, Государь, это нехорошо! Тем более нехорошо и тем более верно мое замечание, что вы владетель народа столь образованного,; столь учтивого и столь известного нежностью своих чувств и прекрасными наклонностями. —

И только что я поставил ногу на ваши владения»........

Когда я кончил свой обед и выпил за здоровье Французского короля, чтобы успокоить себя в том отношении, что я не чувствую против него злобы, а напротив — высокое уважение за его человеколюбивый характер, я встал на палец выше от этого примирения. —

«Нет», — сказал я — «род Бурбонов ни в каком случае нельзя назвать жестоким родом: они могут быть обманываемы, как и все; но есть какая то нежность в их крови». Убедившись в этом, я почувствовал особенного рода теплоту на моей щеке, приятнее и нежнее, чем то могла произвести бутылка бургонского, которую я выпил и которая стоила по крайней мере два ливра. «Боже всемогущий!» сказал я, оттолкнув в сторону мой чемодан: «что же такого есть в благах сего мира, что разжигает наши умы и заставляет столько добросердечных братьев ссориться между собою так жестоко, как мы это делаем?»

Когда человек в мире с другими людьми, самый тяжелый металл кажется легче пера в его руке! Он вынимает свой кошелек, держит его открытым и не завязанным, как будто ищет предмета, с которым бы разделить его. Сделав это, я почувствовал расширение каждой жилы в моем теле — артерии все бились так приятно — в одно время, и все силы, которые поддерживают нашу жизнь, исполняли свою обязанность так незаметно, что самая начитанная précieuse174 174 [жеманница]

«Я убѣжденъ», сказалъ я самъ себѣ: «я опровергнулъ бы ея credo».175 175 [веру.]

«Теперь, будь я король Франции», воскликнул я: «какая удобная минута для сироты просить у меня чемодан своего батюшки!»

Не успел я произнести этих слов, как бедный монах ордена св. Франциска взошел в комнату просить что нибудь для своего монастыря. —

Никто не хочет, чтобы его добродетели были игрою случая — Sed non quoad hanc — как бы то ни было —; но так как нет правильного рассуждения о приливах и отливах хорошего и дурного расположения нашего духа, можно предположить, что они зависят от тех же самых причин, как и приливы и отливы моря — право нам не обидно бы было допустить это; по крайней мере что до меня касается, я уверен, я бы был более доволен, ежели бы про меня сказали, что я имел дело с луною, в котором не было ни стыда ни греха, чем говорили бы про мой собственный свободный поступок, в котором было бы то и другое. —

Но как бы то ни было, только что я взглянул на него я почувствовал, что мне предопределено не дать ему ни копейки; сообразно с этим, я положил кошелек в карман — застегнулся, оперся более на центр своей тяжести и важно подошел к нему: я боюсь вспомнить, но мне кажется, было что то отталкивающего в моем взгляде: его лицо еще теперь перед моими глазами, я думаю, в нем было что то заслуживающее лучшего. —