стороны ничего? Не может быть. Тут нет симетрии. А что такое симетрия? подумал я. Почему человек чувствует потребность симетрии. Это чувство вложено в его душу. А почему оно вложено в душу человека? Потому что душа человека прежде жила в мире, в котором все исполнено порядка и симетрии. Потребность симетрии доказывает, что с обеих сторон жизни должна быть вечность, и я провел черту с другой стороны овальной фигуры. — Рассуждение это, казавшееся мне тогда чрезвычайно ясным, и которого связь я с трудом могу уловить теперь, понравилось мне чрезвычайно, и с тем тревожным удовольствием, которое испытывает человек, уяснив себе какой нибудь сложный вопрос, я взял лист бумаги и принялся выражать письменно то, о чем я думал, но тут в голове моей набралась такая бездна мыслей, что я принужден был встать и пройдтись по комнате. Подойдя к окну, внимание мое обратила лавочка напротив нашего дома. В ней продавались всякие сласти. «Василий, купи пожалуйста изюму на гривенник». Василий пошел за изюмом, а я в это время сидел над бумагой и думал о том, отпустит или нет лавочник того самого лилового изюма, который так вкусен. —

Володя, проходя через комнату, улыбнулся, заметив, что я пишу что-то, и мне достаточно было этой улыбки, чтоб разорвать бумагу и понять, что все, что я думал о симетрии, была ужаснейшая гиль. —

Я часто в свободное время приходил в комнату Володи и так *** как никто не обращал на меня внимания, имел случай делать наблюдения. У Володи была какая-то амуретка и говорить о ней, казалось, очень забавляло его; но не знаю, почему, товарищи его при мне говорили всегда о своих любовных похождениях каким-то таинственным, непоняным для меня языком. Кажется, совсем не нужно было ни перед кем скрывать этих вещей; но верно им нравилась эта таинственность. Одну девушку они называли 10,000000, другую милые лени, третью птички (вообще все названия давались во множеств множественном числе). Сколько я мог заключить из их разговоров, то главным проявлением их любви были прогулки пешком и в экипажах мимо окон своих возлюбленных. Эти прогулки технически назывались ездою по пунктам. Все это было смешно, но делалось так мило благородно и украшалось всегда такой неподдельной веселостью молодости, что, хотя я не был еще посвящен в их таинства, я от души веселился, глядя на их исполненные свежести и веселья добрые смеющиеся лица. —

В это самое время мимо него проходила горничная Маша с графином в руках. — «А ты все хорошеешь», сказал он тихо, наклоняясь к ней и останавливая ее за руку. — «Позвольте, сударь, Марья Ивановна и то гневаются, что долго воды нет», сказала она, стараясь высвободить свою руку. — Папа еще ближе наклонился к ней, и мне показалось, что он губами коснулся её щеки. Когда я увидел это, мне стало ужасно стыдно и больно, как будто я сделал самое дурное дело, и на ципочках выбрался из корридора. Но папа верно заметил меня. — «Что ж ты скоро ли, Вольдемар?» крикнул он еще раз, подергивая плечом и покашливая. —

всего общества веселыми рассказами и шуточками, а напротив сидел, насупившись и беспрестанно досадывал то на бабушку, то на людей, то на нас. Любочку он не ласкал и не дарил больше, и в несколько недель, которые продолжалось такое расположение, он так осунулся и постарел, что жалко было смотреть на него. — Угрюмое, печальное расположение его духа отразилось и на всех домашних: бабушка стала еще ворчливее и слабее — так что мы по нескольку дней не видали её; Мими беспрестанно о чем-то шепталась то с Катенькой, то с St. -Jérôm’ ом, то с горничными и тот-час же умолкала, как только подходили к ней; приезжавшая Княгиня Корнакова с какой-то таинственной печалью посмотрела на нас и сказала про себя, но так, что все могли слышать: «бедные дети!» Одним словом, во всем видно было, что в доме что-то неладно. —

Когда же папа вдруг объявил, что он на неопределенное время должен ехать в деревню, то этот неожиданный отъезд еще больше удивил нас и огорчил, как казалось, тех, которые знали причину его. Бабушка не хотела даже проститься с папа, а на лицах всех людей, в особенности Николая, были такие недовольные и грустные выражения, когда они провожали папа, что, казалось, этот отъезд должен был повергнуть их в какое нибудь ужасное несчастие. —

До самой весны, т. е. три месяца, продолжалось отсутствие папа и тайное беспокойство во всех домашних, причины которого, несмотря на все наше раздраженное любопытство, оставались от нас скрытыми. —

15 Апреля, только что мы проснулись, Николай объявил нам, что в ночь Петр Александровичь изволили приехать и по требованию бабушки изволили пойдти к ним. —

Я сбежал вниз, чтобы поскорее увидать его, но Гаша, явившаяся из двери бабушкиной комнаты, с слезами на глазах сказала мне: «нельзя» и, махнув рукой, скрылась за дверью. —

Я слышал голоса папа и бабушки, но не мог разобрать, что они говорили. Голоса постепенно возвышались, и мне казалось, что бабушка плакала. Наконец, дверь отворилась, и я ясно слышал, как бабушка сквозь слезы, дрожащим, но громким голосом скорее прокричала, чем сказала: «я не могу вас видеть после этого, уйдите, уйдите»; а папа, в сильном волнении выйдя из комнаты, прошел прямо во флигель, откуда дней пять, во время которых послы от бабушки не переставали бегать к нему, не приходил к нам. —

Любопытство мое, доведенное этим обстоятельством до высшей степени, случайно было удовлетворено в тот же день, то есть прежде, чем папа сам открыл нам причину всех бывших тревог. — Подходя вечером к буфету, чтобы попросить себе стакан воды, слова, сказанные в это время Николаем, поразили меня и заставили прислушаться к следующему разговору. —

«Графиня, кажется, очень недовольны остались, Демьян Кузмичь?» говорил Николай.

— «Не то уж, что довольны, отвечал Демьян, а очень, сказывают, изволили гневаться. Какая, говорить она ни есть, а коли ты после моей дочери другую взял, так ты мне не сын. Одно..... Коли бы не внучка, еще не то бы было»

— «Скажи-ты!» заметил Николай. —

— «Вот-то не думали, не гадали, продолжал Демьян, помолчав немного, чтобы в таких летах барыню взял. Кажется, и детей себе имеет и именье достаточное, чего бы кажется!» —