сана четкая формула исторической концепции Толстого: «Царь есть раб истории», князь Андрей еще не объяснил Пьеру, что исход Бородинского сражения зависит от «ста миллионов самых разнообразных случайностей», а всего более от «чувства, которое есть <...> в каждом солдате», — но в третьем севастопольском рассказе автор ближе всего подошел к историософии своей будущей эпопеи. Война в третьем рассказе описана жестоко, но без явно выраженного осуждения. Это реальность, от которой нельзя отделаться «детскими» вопросами, и взгляд новичка здесь — один из возможных, но не единственный. Мечтания Володи (гл. 8) наивны и скоро рассыплются при столкновении с реальностью войны; «война совсем не так делается, как ты думаешь»,— говорит старший брат. Братья появляются у Толстого не только в военной прозе — от «Детства» до «Анны Карениной» отношения между братьями — сквозной мотив его творчества. Толстого интересует сходство и различие братьев (например, в портретах), непростые отношения между ними («общего мало, хотя и любишь друг друга»). На первом плане опять исследование души.